Риндан нежен до зубовного скрежета, до пульсирующего в животе упругого комка желания, до мурашек, бегущих по спине и покрывающих все тело гусиной кожей. Я стаскиваю с инквизитора свитер, постанывая от нетерпения и растворяюсь в его нежных поцелуях, горячих руках и необъяснимой нежности, облаком окутавшей нас двоих. И мне уже нет разницы, что скажет Адель, когда в положенное время Максвелл не спустится на ужин. К черту ужин — сейчас мне нужнее…

Я прихожу в себя на его коленях. Моя рубашка обретается на полу в углу — и я понятия не имею, как она там оказалась. Тяжелое дыхание Риндана раздается над ухом и я понимаю, что не помню ровным счетом ничего из того, что только что произошло. Вспышка, помутнение, помешательство — можно назвать как угодно, но одно я знаю точно: такого раньше со мной уж точно не было.

Даже с ним.

— Мейделин… — и Максвелл прижимается губами к моему виску.

Я обнимаю его за плечи и утыкаюсь лицом в его шею. Мне хорошо — настолько хорошо, что я даже начинаю погружаться в какое-то приятное забытье, с каждым мгновением погружаясь все глубже. Но мысль, молнией мелькнувшая в голове, в одночасье заставляет встрепенуться.

— Риндан!

Я испуганно гляжу на инквизитора, пытаясь понять, как сказать. За всей этой ситуацией, нервами и размышлениями я совсем забыла о насущном.

— Я… я не была у Тревора! — выпаливаю разом и прикусываю губу.

Слова Ирмиса, будто по заказу, начинают звенеть в ушах. Как же я не вспомнила об этом? Ведь теперь, получается, я вполне могу быть…

— Ты о противозачаточном заклинании? — серьезно уточняет Максвелл.

Не в силах выдавить ни звука, я только киваю.

— Ничего страшного, — зеленые глаза теплеют, — моего ещё хватит примерно на полгода.

Он еще некоторое время смотрит на меня, а затем тихо, будто по секрету, добавляет:

— Но больше я его ставить не буду.

И пока я, приоткрыв рот, думаю, что значит эта фраза, инквизитор надевает свитер, приглаживает волосы и устраивает меня на кровати. И, лишь когда я оказываюсь в коконе из одеяла, наклоняется и нежно целует меня в нос:

— Пойду сдамся твоей сестре на жаркое.

Я тихо смеюсь:

— Она добрая.

— Не сомневаюсь, — улыбку мне возвращают, — но это не отменяет факт моего опоздания. Ты спать-то собираешься?

Я качаю головой. После того, что произошло сейчас, меньше всего мне хочется спать.