— Я не могу утверждать наверняка, но у меня есть подозрения, что та же организация, которая стояла за взрывами, и организовала все три покушения, — будто нехотя продолжает Максвелл, — и, не достав до кардинала, они решили выразить свое мнение другими способами.

— Взрывы, — понятливо киваю я.

— Взрывы. Много, чертовски много взрывов.

Мы некоторое время молчим, а затем инквизитор снова продолжает:

— Не могу точно сказать, когда Лавджой пополнил ряды этой секты, — последнее слово он будто выплевывает, — но все сводится к тому, что семь лет назад он был уже в их числе. Тогда диверсии стали другими — более точными, выверенными. Изменился их характер. И главное — заклинания.

— Но… зачем? — я все еще не могу понять.

— Вот это самое сложное, — Максвелл усмехается, — я склонен полагать, что здесь вмешался случай. Вербовка в подобные организации мало похожа на вселенский заговор. Обычно все проще: милый разговор с такими же одаренными, как и ты сам, дружеское плечо, теплая компания… Последователи порядков темных веков редко выглядят страшными чудовищами, предпочитая быть ими по сути. В общем, Вальтц втянулся. И немалую роль в этом сыграл еще один человек.

Думать долго не приходится — ответ срывается с моих губ будто сам собой:

— Лавиния?

— Она. Они познакомились на одном из королевских приемов и есть у меня подозрение, что именно она и послужила причиной тому, что уже через мизерное время Лавджой душой и телом был предан убеждениям темных веков. Но, поскольку я обязн верить фактам, то сомнению не поддается только то, что Лавиния занималась вербовкой новых членов организации.

— Значит, любовь?

— Скорее, помешательство. Их с Вальтцем отношения развивались стремительно, уже через несколько месяцев они обвенчались, а всего через полгода на свет появился их первенец. После этого новоиспеченная миссис Лавджой засела дома и, видимо, за пару лет так истосковалась по столичной жизни и порядкам двора, что напрочь забыла, что она замужем.

— Она изменяла мужу, — утвердительно киваю.

— И список ее контактов был внушительным, — хмкрится, точно осуждая, Риндан, — и самое интересное, что Вальтц не верил в это, несмотря на то, что все происходило у него под носом. Не верил, не хотел верить — даже не знаю. Но однажды все изменилось.

Он замолкает и я даже слышу, как внизу, на первом этаже, Адель звенит посудой.

— Я тогда приехал в столицу по делу, — тихо, точно делясь сокровенным, сообщает Риндан, — видимо, привлек внимание миссис Лавджой, потому что на следующий день она пришла ко мне на прием. Говорила, что у нее есть информация по делу о взрыве лаборатории, — он выразительно хмыкает, будто вкладывая в этот хмык все свое отношение к Лавинии, — собственно, мне ничего не оставалось, кроме как допросить ее.