- Я сюда вернусь, не занимайте, - попросила Лахджа и пошла на скотный двор. Тот был совсем рядом с поварней.

Одна корова. Один теленок. Один баран... нет, лучше два барана. Мама всегда клала баранины немного больше, чем остального мяса. И лучше всего молодых или вообще ягнят.

В бытность свою человеком Лахджа вряд ли сумела бы сама забить скотину. Сейчас это оказалось самым простым делом. Никаких инструментов – просто взмахнула рукой, мгновенно удлинившейся и заострившейся. Этакий гигантский костяной серп, срезавший голову, как лазером.

Сама же она и перетащила все туши. В один заход, просто немного увеличившись. Спустила кровь. Сняла шкуру. Выкинула требуху.

Под ногами уже сновали шуки, отрывая мелкие кусочки. Паргоронские котята лизали кровь. Во дворце Хальтрекарока несчетно мелких демонов, всяких приживал и паразитов.

- Кыш, - отогнала от мяса очередного котенка Лахджа. – Жрите требуху. Требуху жрите.

- Угости котят мясом, - мурлыкнул мелкий демон, паря над ее ухом. – Угости, и мы не будем тебе давать вредных советов.

- И мешать тоже не будем, - мяукнул другой.

Демоница поколебалась, но мяса у нее вышло чересчур много для порции чаттбуллар. Она отхватила ломоть говядины и швырнула паргоронским котятам. Те ринулись на него со всех сторон, вцепились крохотными зубками и жадно заурчали. Сразу утратили свой обычно милый вид и превратились в кучу взлохмаченных злобных бесов.

Лахджу они проводили горящими глазами. У той осталось еще очень много мяса.

Очень, очень много мяса. Из них получится настоящая гора чаттбуллар, шведских тефтелей. Этой любимой еды Карлсона, который живет на крыше.

Мама обычно брала сто пятьдесят граммов говядины, сто пятьдесят граммов телятины и двести граммов баранины. Лахджа посмотрела на четыре разделанные туши... да, возможно, она немного увлеклась.

Но она не хотела брать уже готовые куски. Лучшее блюдо для жертвоприношения – то, что сделано из свежатины. Тех, кого ты забил своими руками. У кого пролил кровь.

Процесс производства тоже важен.

Она бы могла и просто сожрать барашка живьем. Но Лахдже такое претило. Она же не какой-то питекантроп.

Безликие помогали по первой просьбе. Показывали, где тут специи, где сметана, где яйца. Вместо холодильников и кладовых на поварне были микротрещины в пространстве – там помещалось как будто бесконечно много всего, а время не двигалось. Лахджа быстро научилась раскрывать их в любом месте и доставать именно то, что нужно.

Гора фарша получилась такая, что хватило бы накормить полк. Лахджа одной рукой отделяла мясо от костей, второй и третьей бешено его измельчала, четвертой швыряла в огромную мясную мельницу, пятой крутила рукоять, шестой и седьмой собирала готовый фарш в кулич, восьмой разбивала яйца... со стороны она походила на бушующий вихрь. Демоница сама не замечала, как перетекает из одной формы в другую, как отращивает все новые, самые нужные конечности – одни со множеством пальцев, другие с костяными лезвиями.