Именно поэтому сейчас, после заманчивого предложения Насти пропустить ежедневную тренировку, у меня не возникло даже тени соблазна. Сначала работа по плану, а все — остальное, пусть даже очень сладкое и заманчивое, потом, если время останется. Как при коммунизме. НЭП, пятилетки, герои труда и все такое. Первым делом — самолеты, а секса в СССР, вообще, нет. Работаем, товарищи!

Да и сама Настя говорила о пропуске сегодняшних уроков не с намеренной попыткой саботажа, а так, чтобы чисто по-женски немного похныкать, она же все-таки девочка… На самом деле, девочка тоже прекрасно отдавала себе отчёт в том, что сколько ещё времени нас не будут трогать — неизвестно, поэтому нужно его использовать по максимуму, пока оно, это самое время, есть. Пожить, сколько дадут здесь, в нашем маленьком раю, а потом, смиренно опустив голову, идти на убой, мы не собирались. Какие бы великие силы и создания нам не противостояли.

А вечером, когда мы, обнявшись, сидели у костра, на котором жарилась сочная ляжка, добытой мною утром лошадки, и любовались необычно-багровыми красками заката, залившими небосвод, она вдруг сказала:

— Завтра.

Я вопросительно посмотрел на неё.

— Завтра я стану мамой. А ты — папой. — и улыбнулась.

— С чего ты взяла?

— Просто знаю. В конце концов, наш сынок в моем животе сидит, а не в твоём, так что мне виднее.

Вот так. И не надо ни врачей, ни УЗИ. Завтра, и все.

— А что раньше не сказала? Я бы хоть подготовился как-нибудь…

— Ну, у тебя целая ночь впереди. Готовься. — Ответила она с улыбкой. — Я не пойму, а ты что, не рад?!

— Рад! Просто так неожиданно…

— Неожиданно? А ты думал, он все время будет там кувыркаться? Дети, Егор, имеют свойство рождаться, прикинь? — Настя помолчала, а потом уже серьезным голосом тихо сказала. — И есть мнение, что это событие, принесёт с собой ответ на твой третий вопрос. Тот самый, который ты тогда не успел задать Ивану. А ещё есть мнение, что ответ этот нам не понравится.

Я посмотрел ей в глаза, потом сквозь глаза, намного дальше, куда не проникнет обычное зрение. Радостное ожидание чуда, любовь и какая-то совершенно неженская решимость…

— Ты не боишься? — спросил я уже не голосом, а образами, так как Настя тоже перешла в режим ментального контакта.

— Нет. — Ответила она. — Ты же со мной.

* * *

Они пришли с рассветом.

Не во мраке беззвездной ночи, наполненной бешенным ливнем, ударами грома и вспышками молний, а ранним утром, когда стихия улеглась, и весь мир просыпаясь, радостно потянулся к свету нового дня. В тот час, когда меньше всего ждешь чего-то плохого и злого.