Я спустился к костру, торжественно возложил добычу к ногам возлюбленной и чмокнул ее в щеку.

— Привет, Пузатый!

Это тоже было частью игры в людей. Мы старались по возможности общаться словами, потому что в определенный момент начали понимать, что забываем, как это делать.

— Привет. — Ответила она, опустив руку на свой круглый живот. — Толкается…

— Ну еще бы! — Я накрыл ее кисть ладонью, чувствуя, как сильно и уверенно стучит сердечко ребенка. — Скучно ему там. Наружу хочет…

Она улыбнулась, игриво потянулась и спросила:

— Может сегодня не будем уроки делать? Займемся чем-нибудь другим?

— Обязательно займемся. Но потом. После уроков.

— Ладно. — Вздохнула Настя. — Давай хоть поедим сначала…

Уроки, как их называла Настя, стали неотъемлемой частью нашей жизни здесь. Каждый день в течении всех месяцев, прошедших с той самой ночи, когда некто, называющий себя Иваном, частично прояснил нам суть происходящего, а потом неожиданно исчез, мы упорно работали над своими телами и подсознанием. Двигались вперед по той самой пресловутой лестнице эволюции. Чаще — маленькими осторожными шажками преодолевали ступень за ступенью, а иногда, в тот момент, когда падал очередной барьер, взлетали на целый пролет одним мощным прыжком. Такое, конечно, бывало редко, зато ощущения были просто фантастические. Словно, находясь на вершине самой высокой в мире горы, обозреваешь раскинувшийся под ногами простор, и кажется, что все, это предел, круче просто не может быть, но вдруг неожиданно оказываешься еще выше, на каком-то другом, невидимом ранее, пике. И то, что лежало под тобой совсем недавно, поражая до глубины души, начинает ощущаться плоским и неинтересным по сравнению с тем, что простирается внизу теперь. И предела этому нет. Зачастую такие прыжки даже пугали, так как чувство своей сопричастности к роду человеческому становилось все более прозрачным и невесомым, норовя совсем раствориться и ускользнуть.

Зато, оценивая наши обретенные возможности, я совершенно трезво и без какой бы то ни было иллюзии мог утверждать, что ни Ануннаки, ни, тем более, всякие разнообразные Дятлы и Уроды, для нас больше не противники. Разнесем мы их всех быстро и очень качественно, хоть десять штук, хоть целый батальон. Кстати, при всем этом, взломать запертые участки памяти нам так и не удалось. Пытались неоднократно, но безуспешно. Поэтому пришли к выводу, что ставили эти блоки не Горбатые, а кто-то намного более продвинутый. Кто и зачем — совершенно непонятно, так что, попытки узнать события последних месяцев нормальной жизни в нормальном мире решено было до поры оставить и работать по другим направлениям, которые приносили практическую пользу.