– Сюда мы его не приносили. Наверняка да.

– Надо будет дать ей одно, чтобы не кричала.

– Да, если…

– Следи, чтобы за нами Эндрю не пошел.

– Ты дорогу-то до каноэ помнишь?

– Если будем идти все время вниз, рано или поздно дойдем.

На это он, по крайней мере, надеялся. Даже если Джордж Боутрайт уже совсем пришел в себя (что было сомнительно), вряд ли стоило просить его проводить их до лодки. Он бы захотел знать, куда они собрались и что намерены делать, – и непременно стал бы отговаривать.

Малкольм выбросил эти мысли из головы. Похоже, у него появилась новая способность: теперь он мог по собственной воле прекратить думать о том, о чем думать не хотел. Шагая по озаренной луной тропинке, он то и дело отталкивал куда-то в сторону мысли о маме и папе и о том, как им, наверное, сейчас плохо: думают, куда он пропал, жив ли, как найдет дорогу домой посреди потопа… Под дубами царила тьма, так что неважно, какое у него сейчас лицо, все равно никто не видит… К тому же, он и с этим быстро справился – всего за несколько секунд.

– Вон уже и вода, – сказала Элис.

– Идем тише, – скомандовал он. – Тут могут и другие лодки шастать.

Они стояли неподвижно в древесной тени, глядя во все глаза и слушая во все уши.

Впереди простиралась водная ширь. Никаких посторонних звуков, только шелест волн о траву и кусты.

Малкольм попробовал вспомнить, где они бросили лодку, слева от тропинки или справа?

– А ты помнишь, где…

– Да вон же она, смотри, – ответила Элис.

Она показывала налево; Малкольм проследил за ее взглядом и действительно увидел лодку. Та стояла почти на виду, но при этом всего мгновение назад ее как будто там и не было. Луна светила так ярко, что под деревьями все тонуло в путанице теней.

– Ты видишь лучше меня.

С этими словами он вытащил лодку на траву, осмотрел от носа до кормы и развернул правильной стороной.

Он обращался с ней очень нежно, ощупывая каждый дюйм корпуса, проверяя, насколько прочны скобы для обручей, пересчитывая сами обручи, лежавшие на дне каноэ. Под конец он убедился, что тент аккуратно свернут и лежит, где надо, а корпус не поврежден, хотя гладкая цыганская краска местами оказалась поцарапана.

Малкольм столкнул «Дикарку» на воду, и снова неодушевленная вещь словно обрадовалась и ожила, встретившись с родной стихией. Он придерживал ее за планшир, пока Элис залезала внутрь, а потом передал девушке рюкзак, который забрал у мертвого Боннвиля.