Когда Малкольм проснулся, кругом стояла кромешная тьма. Ему было тепло – сверху его накрыли чем-то тяжелым, с отчетливым запахом псины. Он попробовал пошевелиться, и голова, что удивительно, его за это не покарала. Так что он пошевелился еще и даже сумел сесть.

– Мал? – тут же за спиной у него послышался голос Элис. – Ты там как? В порядке?

– Да, кажется.

– Сиди тут. Я принесу тебе хлеба с сыром.

Элис встала – оказалось, что до сих пор она лежала рядом с ним. Все удивительнее и удивительнее. Малкольм лег обратно и стал медленно просыпаться, а вместе с ним просыпались и воспоминания о вчерашнем дне… и ночи. Тут в голове у него вспыхнуло: он вспомнил, что случилось с Лирой, и сел рывком, словно его подбросило.

Элис протягивала ему что-то…

– Вот, бери, – она сунула ему в руку ломоть хлеба. – Он черствый, зато не плесневелый. Яичницу хочешь? Я пожарю, если ты сможешь съесть.

– Нет, Элис, спасибо. Слушай, мы правда… – простонал он и умолк, не в силах продолжать.

– …Боннвиля? – прошептала она. – Ага, правда. Только лучше молчи об этом. Ничего не говори, с ним покончено.

Малкольм попробовал откусить от ломтя, но тот оказался такой черствый, что зубы опешили, столкнувшись со столь серьезной задачей. Не говоря уже о голове, которая опять заболела. Тем не менее, он не сдался. Рядом снова возникла Элис с кружкой чего-то крепкого и соленого.

– А это что такое?

– Какой-то бульонный кубик… Не знаю. Пей давай, тебе полегчает.

– Спасибо, – он сделал маленький глоток. – А давно уже ночь?

– Нет. Стемнело не так уж давно. Там, снаружи, люди – браконьерствуют или что-то вроде того.

– А Эндрю где?

– Тетка смотрит за ним. Он больше не убежит.

– Нам надо… – Малкольм попробовал проглотить кусок хлеба, но передумал и пожевал еще перед новой попыткой. – Надо выручать Лиру, – закончил он хрипло.

– Да. Я все время об этом думаю.

– Для начала надо посмотреть на этот их монастырь.