Девушка прикусила губу, а потом подняла глаза. В серости комнатушки сквозь солёную влагу она разглядела большую, красочно разряженную куклу с фарфоровым лицом, сидящую на тумбе возле её кровати, и вазу с пышным букетом роз.

Анна ещё раз положила руку на обнажённое плечо, а из памяти вырвалось недавнее видение: незнакомка с круглыми оспинами-шрамами на спине и короткой стрижкой, целующий бледные девичьи плечи и груди штабс-капитан, протяжные и самозабвенные стоны вожделения, когда мужские руки опустились к женскому лону. А ведь это была она сама. Нет. Это будет она сама. Она просто не смогла узнать собственное отражение из грядущего.

Девушка улыбнулась и вытерла ладонями слезы, а потом на цыпочках подошла к цветам, не отрывая от них глаз.

– Красивые. И пахнут чудесно.

Глава 35 Ошибки рассудка

Глава 35

Ошибки рассудка

До места пробоя мы добрались весьма споро. Точка на приборе высвечивалась стабильно и не скакала с места на место, давая весьма точное место предстоящих событий. Равномерное усиление сигнала тоже говорило в пользу самого обычного события.

В итоге мы стояли на узенькой, разбитой колёсами телег улочке между покосившимися плетёными изгородями трущоб. Казалось бы, город не такой старый, как Москва, Рязань или Новгород, и даже моложе Петрограда, но выгоревшие до серости, утопленные по самые окна в земле домики с ущербными крышами и кривыми ставнями выглядели так, словно им исполнилось в обед пятьсот лет. Только один из них был более или менее свежим, и то из законопаченных щелей между брёвен торчало столько мха и пакли, отчего казалось, что древесину пилили вусмерть пьяные мужики. Даже глиной поверх не замазали, а уж про побелку и говорить нечего. Маленькие огородики хоть и были ухожены, но кроме морквы и капусты на их ничего не росло, ни ягодных кустов, ни цветов, ни иной путной рассады. А вот вдоль заборов наоборот, росла высокая, никем не прибранная трава, смешанная с жухлой прошлогодней. Со всех сторон противно надрывались сиплыми криками петухи, которые тоже казались пьянью, как и многие из здешних хозяев, да испуганные грязные собаки тихо подгавкивали, просунув морды через прутья плетней.

Это так разительно отличалось от широких мощёных улиц и трёхэтажных кирпичных домой на том берегу, и от этого казалось, будто мы находимся в совершенно другой местности, а то и пребываем в чужом мире. Даже расположенный в другом краю этого района, в крестьянской общине, Настин дом, тщательно побеленный, с красиво раскрашенным крыльцом и чисто вымытыми окнами казался настоящими купеческими хоромами по сравнению с этим убожеством.