Три года спустя я скопил достаточно, чтобы открыть свое собственное додзё. Точнее, открыть я мог давно, но я решил, что не просто открою, но и построю, что это будет самое настоящее додзё. С оградой, садом, прудом, с привычной глазу архитектурой — все так, как мило моей душе.

Место я выбрал в пригороде Гиаты, в тихом районе, населенном средним классом. Конечно, все это — и стройка диковинного здания, и переезд высококлассного инструктора, который учил всю городскую полицию, поколачивал магов и в девятнадцать лет уже имеет продолжающих его дело учеников — не осталось незамеченным для пригорода и местных репортеров. Я дал пару интервью, которые послужили мне в некотором роде рекламой и сыграли определенную роль на первом этапе.

При этом мне пришлось объяснить значение слова «додзё», и я представил его как название школы, где преподается «путь пустой руки».

Один из репортеров оказался настолько ушлым, что докопался до моего прошлого в Аквилонии, поехал туда и привез сенсационный материал. Достоянием кортанской публики стали и мои приключения в пустыне смерти, и разборки со службой безопасности Ковачей, и даже тот факт, что я три дня разыскивался за вооруженный разбой и уничтожение государственного имущества, чего я не знал, но о чем догадывался. Правда, всего три дня спустя дело закрыли: церковники были вынуждены либо признать, что настоятель одного из храмов виновен в убийстве и не прошел испытание Божьим судом, либо согласиться, что Божий суд — чепуха. А потому, видимо, постарались дело закрыть и обвинения с меня снять.

Из-за этого я имел еще одну встречу с церковниками, на этот раз кортанскими, следующими несколько иной идеологии, но в целом признающими того же господа.

Все их расспросы я пресек на корню:

— Прошу меня простить, господа, но вас это не касается. Это дело сугубо мое и всеведущего.

Ну а к моему додзё потянулись первые желающие постигать таинственный путь, позволяющий единичкам выписывать люлей магам высоких уровней, и их было довольно много, потому я поступил, как когда-то поступали старые окинавские мастера: назначил вступительное испытание. Каждый желающий должен был три дня с рассвета и до заката простоять у ворот додзё. Я запретил есть, пить, говорить, отлучаться, садиться или опираться на ограду. Для подростков с двенадцати лет — один день.

Несмотря на такие жесткие меры, я набрал две взрослые группы и одну подростковую, а также одну коммерческую, с очень высокой платой, но без испытаний. Это позволило мне принять нескольких учеников из бедных семей, в которых я увидел достаточный потенциал, чтобы потратить на них свое время.