– Обойдется. Он знает, что нам нужен писец, и знает, что Эрран не взял бы тебя, не будь он вполне уверен, что бы там ни было с Шадрехином. – Она пожала плечами. – Правда, Кол, пока его не узнаешь поближе, немножко похож на грозовую тучу. Пока не привыкнет к человеку, не станет перед ним открываться, и ты видишь просто здоровенного угрюмца. Но когда через это пройдешь… Он хороший друг.

Расслышав теплоту в голосе рассказчицы, Аша вопросительно подняла бровь. Фесси покраснела еще гуще. Аша предпочла промолчать.

После короткой паузы она кивнула на стол, где лежал лист бумаги.

– Там что-то срочное?

– Нет, – вздохнула Фесси, – разве что тебя беспокоит выволочка, которую я завтра получу от Траи.

Аша сочувственно наморщила нос. Траей звали старшую кухарку, и девушка уже была наслышана от Фесси о ее суровом нраве. По описанию кухарка напоминала госпожу Алиту из Каладеля.

Аша справилась с нахлынувшей волной печали, но воспоминание о школе вновь вызвало на поверхность мысли о Давьяне. Несколько секунд она только и думала о том, как он вчера выглядел. Постаревшим. Усталым. Он изменился, и дело было не только в новых шрамах.

– Ты что это? – озабоченно спросила Фесси. – Я что-то не то сказала?

– Нет. – Аша устало потерла лоб. – Пустяки.

Фесси прищурилась.

– Хоть ты и умеешь теперь закрываться, а я не ровня Эррану, все равно вижу, что не пустяки. – Помедлив, черноволосая наклонилась вперед и заговорила серьезно. – Слушай, я знаю, каково это, когда не с кем поговорить. Элосьен всегда был слишком занят, расспросит про видения и уйдет, а с Колом и Эрраном я, понятно, видений обсуждать не могу. Честное слово, сегодня первый раз выговорилась, и очень этому рада. Если могу ответить тем же, с удовольствием послушаю тебя.

Аша колебалась. Она готова была отказаться, привычно затаиться… но не стала. Фесси ей нравилась, внушала доверие. А случая выговориться – выговориться по-настоящему – у нее не было очень давно.

Про Давьяна, конечно, рассказать невозможно: видение или явь, никому не следовало знать об их встрече. А вот обо всем, что предшествовало этому, – дело другое.

И Аша медленно, прерываясь, стала рассказывать про Каладель. О днях, проведенных в Толе, об Убежище, о Джине, Элрите и Шадрехине. Иногда говорить было трудно, но все равно она с радостью облегчала душу: хорошо было выбросить все это из себя, разделить ношу последних месяцев с неравнодушным человеком.

Фесси слушала во внимательном молчании, а когда Аша закончила, принялась выкладывать собственную историю. Как кто-то в их дружной деревеньке, распознав в девочке авгура, выдал ее блюстителям. Как родные даже проститься не захотели с дочкой, которую, по всей видимости, увозили на казнь.