А выбирать он не мог. Он хотел спасти всех. Ему нужно было спасти всех.

И тогда Седэн отчаянно пожелал остановить молнии.

Такие же темные пузыри возникли вокруг четверых его спутников. В их поверхности молнии попросту погасли, как не бывало. Ша’тес злобно зашипел.

– Так. Ты забыл, но не всё, – отметил он.

Седэн молча кивнул, боясь выдать, что пузыри стали для него такой же неожиданностью, как для ша’теса.

– Не всё, – мрачно подтвердил он и опять протянул руки.

Только на сей раз он обратился не к сути. Нашлось другое – то самое, что помогло прикрыть друзей. Ша’тес вновь скрылся в пузыре, но Седэн на сей раз нажал. И почувствовал, как плева поддается, прогибается под давлением. Закрыв глаза, юноша вообразил, что пузырь идет рябью и рвется, будто пергамент.

Услышав вопль, он открыл глаза, чтобы увидеть корчащегося на земле ша’теса.

– Нет! – в злобном отчаянии взвизгнул тот. – Не может быть!

Седэн, не слушая предостерегающих окликов сзади, двинулся к нему. Склонившись над тварью, он сдернул черный капюшон.

Голова под капюшоном была человеческой – хотя и уродливой, блеклой, в шрамах. Но не это заставило Седэна отступить на шаг. На него с гневом и болью смотрели глаза. Человеческие глаза.

Ничто, кроме взгляда, не выдавало отчаяния. Ша’тес больше не корчился и уставился на Седэна едва ли не с любопытством.

– Ты должен знать: это я его убил, – прошептал ша’тес. Слова его не походили на признание, в них не было грусти, а был блаженный восторг.

– Кого? – нахмурился Седэн.

Ша’тес оскалился, хотел подняться, но Седэн удержал врага, прижав грудь коленом. Почему-то ша’тес сейчас оказался бессилен против него.

– А я так ждал случая тебе рассказать, – разочарованно прошипел он.

– Прикончи его, Седэн! – крикнул Терис. – Не дай заморочить голову!