Он сосредоточился. Он напоил священника сутью, позволив срастись сломанным костям. Вправить их он не потрудился; кости срослись под неестественными углами уродливо и, вероятно, с мучительной болью. И все же самая страшная боль унялась.

Он переменил направления тока, нацелив суть в кровь. Нагрел ее. Сперва немного, затем сильнее, и наконец ощутил, как она вскипает. На этот раз священник вопил как следует. Протяжные крики боли, душераздирающая агония. Давьян смотрел бесстрастно, ничего не ощущая. Ни удовлетворения. Ни печали. Это не было местью. Справедливость, простая и чистая.

Подпитав умирающего энергией, чтобы не дать ему провалиться в обморок, он превратил толику сути в острое тонкое лезвие. И одним движением кисти кастрировал мужчину.

Теперь священник не издавал ни звука: лежал, судорожно выгибая спину. Сознание его отчаянно стремилось закрыться, но Давьян сосредоточенно следил, чтобы тот сознавал каждое мгновение происходящего. Кровь, булькая, выливалась на землю, шипела на холодных камнях. Вот как он умрет. Медленно и мучительно истекая кровью.

Удостоверившись, что умирающему хватит сути, чтобы пробыть в сознании до конца, он нагнулся так, чтобы священник видел его лицо.

– За Элл, – произнес он. Повернулся и пошел обратно в замок.

Он не заметил, как далеко ушел – возвращаться в Каер Лиордас пришлось целую милю. Как он попал сюда так быстро? Он хотел вспомнить, но все сливалось…