Знаки на щите засветились ярким голубым светом. Сработало!
Вирр продолжал:
– Клянусь не использовать суть для обмана, запугивания и в ущерб неодаренным, кроме как для самозащиты или для защиты Андарры.
Давьян повторил, тщательно и отчетливо выговаривая каждое слово.
Вирр улыбнулся вновь засветившимся значкам.
– Клянусь, поскольку ни один блюститель не может убить меня или причинить мне вред, постольку и я не могу убить блюстителя или причинить ему вред.
Стычка с Ионисом подсказала Вирру некоторую перемену и в этой догме.
Давьян слово за словом повторил. Когда он замолк, Вирр дрожащими губами улыбнулся другу.
– Вот и все.
* * *
Давьян протяжно выдохнул. Знаки на щите медленно угасали. Ему бы радоваться перемене догм – ощутить бы хоть что-то! – но взгляд неуклонно притягивала кучка праха на полу.
Оставить блюстителя в живых было бы слишком опасно. Успей Ионис закончить свой приказ, Давьяну пришлось бы тем же способом останавливать уже Вирра. Смог бы он поступить так с другом даже ради спасения множества жизней?
Давьян свел брови, обдумывая свой поступок. Та часть его сознания, что наблюдала со стороны, быть может, в первый раз поняла, как глубоко изменили его воспоминания Малшаша. Хладнокровное убийство – даже такого человека, как Ионис, даже ради спасения других, много большего, – должно было до глубины души потрясти прежнего Давьяна.
Не потрясло.
Он потер лоб. Взгляд упал на гладкую кожу предплечья. Стоило ли оно того в конечном счете?
Он поймал взгляд Вирра. Ничего как будто не изменилось.
– Я сделал все, что полагалось, – встревожился Давьян. – И что?..
Вирр закатил вдруг глаза и упал без чувств.
Давьян бросился на помощь, но внезапная вспышка боли – терпимой, но ощутимой – остановила его. Он взглянул на оголившееся предплечье: там проступала знакомая метка. Она чуть светилась, как светился минутой раньше щит. Он вновь связал себя догмами, пусть и измененными. Собственно, он связал ими всех одаренных.
Мальчика укололо сомнение. Теперь он заметил, как члены Совета завороженно рассматривают свои руки.