– Тебе чего, дитятко? – окликнула Ильгра.

– Так мне бы… с господином гусляром перемолвиться…

Девка была на себя не похожа. Тихая, глаз не поднимет. Светел проверил, довольно ли тяжела глыба, принесённая для растяжки. Разогнул спину, отряхнул рукавицы.

– Вот он я, славёнушка.

Избава быстро глянула на него, опять съёжилась.

– Так я от господина Зорка… с тобой, добрый витязь, поверстаться пришла… Благодарствовать на берёге…

– Что?

Теперь на Светела смотрела вся дружина. Кто-то кашлянул в кулак. Кто-то хмыкнул, провёл рукой по усам. Светел ещё не всё понял, но скулам стало жарко. Избава теребила махры пояска, сплетённого из распущенной верёвки:

– Добрый господин витязь… ты уж не погнушайся скудостью нашей…

– Э, гусляр! – хохотнул Гуляй. – Тебе кунный слаз перепал!

Дружина женской милостью обделена не бывала. Случалось опасным воинам урывать торопливые, тайные ласки, в глаза не заглядывая, имён не выспрашивая. Случалось за поцелуи сребрениками платить. Но вот если красная девка прилюдно подносит награду, какую просто так не возьмёшь… Благодарит за спасение, за семьян, за себя…

Слазом торгованы зовут особенный выкуп. А что такое куна́, кунка, ку́ночка – надо ли кому объяснять?

Светел стоял столбом, не знал, куда руки деть. Те самые, обученные владеть ремеслом и в гусли играть, и тяжёлый лук гнуть, и двумя мечами изяществовать.

– Не робей, дело молодецкое! – Гуляй откинул входную полстку шатра. – Заодно испытаешь, ладно ли натянули!

«Я робею?! Да я… да у меня…»

Ильгра с воеводой чертили на снегу Сечу, знакомые лукоморья, берег Светыни. Витяжница вскинула голову:

– Постой, девонька! Ты, что ли, молодого непогодича невеста?

– То правда…

– А сказываешь, от Зорка пришла? Они ж со свёкром твоим в бороды один другому плюют!

– Так замирились… Благословили меня и свёкорбатюшка, и жених-избранушка…