– Вот уж Сенхан обрадуется.
– Нанимай, – разрешил Сеггар. – Только прежде мне задаток отсыплешь. И столько же ещё за обиду. Без того ни едины сани с места не двинутся.
– Да ты хуже разбойника! По миру с сумой пустить норовишь?..
– На себя обернись. До сего дня скупишься десять сребреников отдать за то, что мой витязь тебя, отсталого, ждал и Шепетухой провёл.
– Богатство бессчётное! – усмехнулся Гуляй. – Один раз непутку выбрать рябую!
– Поверстаешься, – сказал Сеггар, – тогда буду с тобой слово молвить, до тех пор лучше помалкивай.
– Я…
Ильгра подплыла к Зорку по воздуху. Ласково, снизу вверх заглянула в лицо. Тот расхотел браниться, отвёл взгляд.
Сеггар договорил:
– А вы, мужи смы́сленные, думайте думу. Найдите мне паренька, чтоб не забоялся мимо ялмаковичей проползти. Не о казне речь веду – о жизни и смерти.
На том оробевшие старшаки разошлись. Скоро из кощейского стана послышались громкие голоса, поднялась даже возня, но скоро утихла.
– Дядя Сеггар, – сказал Светел, – меня пошли, долечу! Ловить станут – умаются! Переймут – вырвусь!
Неуступ вздохнул, устало поднял глаза:
– Ты мне здесь нужен. Теперь как ни беги, а с подмогой обернёшься навряд ли.
– Вместо тебя в чело строя десять кощеев поставить велишь? – спросил Гуляй. – И за теми глаз да глаз, не то разбегутся!
Ильгра беспощадно добавила:
– Мне, может, твоё место занять?
«Будто хуже справилась бы! А я сдуру про царский дар хотел расспросить…»
Поезд, остановленный на непривычную днёвку, издали казался почти обычной деревней. Гружёные сани огородом, внутри круга – жилые оболоки в две улицы. Смешливая голь даже названия улочкам дала, по обычаю больших городов: Гунькина да Отрёпьева. Реденькие дымки тянулись сквозь наружные продухи, лишь у Зорка над болочками торчали железные трубы. Его сани, кто б сомневался, стояли отдельной крепостцой с внутренним двориком. Ещё и стража похаживала, чтобы всякое ворьё мимо не шастало, добро подрезать не норовило.
Светел с Гуляем и Крагуяром натягивали братский шатёр, когда к дружинной стоянке бочком подошла Избава.