– Что ты, дитя, – рассмеялась матушка Алуша. – Божественное рождение случается раз в тысячу лет и даёт начало народам, нам ли чаять его? Нет, сердечко моё, супруги царевичей и царственноравных ложатся с мужьями, подобно всему прочему женству. Разница в том, что худородными движет низменное хотение, мы же блюдём святой долг перед предками и мужьями. Царская опочивальня есть храм.

Эрелис сидел с таким лицом, словно отведал несвежего на званом пиру. И глотать нельзя, и выплюнуть не годится.

– Как же… в этом храме служить? – выговорила Эльбиз.

– Не бойся, дитя. Есть обычай брачного ложа, завещанный мудрыми. Многие сорочки уберегут вас с супругом от излишнего волнения плоти. Благочестно понявшись, вы станете жить в кротости, в каждодневном служении государю и Небесам.

Эрелис сделал движение, словно хотел смести со стола все шашки вместе с доской. Удержал руку. Потянулся вперёд, проговорил очень тихо и быстро:

– Я скажу тебе. Высший Круг полагает: Люторад может стать опорой и святителем трона. Родословы не находят препятствий для его брака с Эльбиз.

Ознобиша вспомнил подушку правителя у ног изваяния Правосудной.

– В таимном покое судят перед ликами всех Богов, чтимых по городам и весям Андархайны… Владыка Хадуг склонился к моранству?

– Благородный дядя Хадуг, – ответил Эрелис, – лишь желает, чтобы оставалось изобильным его блюдо со сладостями. Он немолод и полагает, что на его век достанет.

– А… другие волостели что говорят?

– Доблестный брат Гайдияр нахваливает потомка хасинских шагадов, пережившего уже двух жён. Если воевать с дикомытами, от него может быть польза. Через год-полтора владыка с вельможами вынесут окончательный суд. Мартхе, друг… неужто мне сестрой платить за венец?

Эльбиз не могла слышать их разговора.

– Матушка Алуша, – вдумчиво спрашивала она, – а как быть велишь, если супруг примется другим молодицам честь оказывать?

Боярыня вздохнула:

– Хорошо, что ты отважилась спросить, дитя, это следует уяснить наперёд. Наши великие мужья нами не судимы. Мы лишь утверждаем их честь, как бесскверные подданные – славу своего государя.

– А правду люди говорят, будто боярин на тебя любовь обратил, только когда ты опалу от него отвела?

Боярыня негромко рассмеялась. Пелена былых лет сделала дорогими и эти воспоминания.

– Мой Ардарушка сеял на стороне, ибо я никак не могла родить ему сына. Пригульные росли у нас под рукой, становясь опорой семьи… Впусти эти слова в своё сердце, дитя, ведь у тебя за спиной ещё и честь брата.

Царевна замолчала. Задумалась.

Эрелис окончательно забыл читимач, уставился в стену.