– Это говорит о том, что в тебе силен бойцовский дух – больше, чем во мне.

– Сильнее бойца, чем ты, не сыскать, – фыркнула я. – Ты самый храбрый, самый сильный, самый поразительный мужчина, какого я когда-либо…

Я замолчала. Он тоже.

– Я хотела сказать, ты нормальный, – жалко закончила я. Мне отчаянно хотелось себя пнуть.

– Тия.

Я замерла. Кален смотрел на меня с беззащитностью, о существовании которой в нем я даже не подозревала.

– Думаю, я готов принять твое предложение.

Он придвинулся ближе. И той частью мозга, которая еще не отключилась, я невольно задумалась о том, как выгляжу в его глазах. Потрясенной? Взволнованной?

Жаждущей?

– Не шевелись, – прошептал он. Ни одним словам мне не было так трудно повиноваться.

Его губы застыли всего в нескольких дюймах от моего рта, я с трудом поборола желание сократить разделяющее нас расстояние. Он остановился, и я уже решила, будто снова неправильно истолковала его намерения. Однако в его глазах плескались страсть, голод, желание и еще миллион различных эмоций. Я не могла отвести от него взгляд.

Он поцеловал меня. На глазах у придворной знати, на глазах у императора и всех, кто видел нас. Во вкусе его обжигающих губ было заключено все то, чего я так желала. Он целовал меня так, словно я могла дотянуться до его сердца и извлечь из него все, что пожелаю. В этом вопросе я была совсем неопытна: проживая в Найтскроссе, была слишком юна, в Анкио – слишком занята, а между ними грезила о любви, которая меркла перед лицом реальности по имени Кален. Но я отвечала на его поцелуй так, будто жалела, что не могу дать ему больше – будто могла бы дать больше, если бы все это время мечтала о нем.

Танец «Лисицы и зайца» закончился. Шади и Зоя, переплетя пальцы, поклонились, когда очарованная публика разразилась овациями.

Кален отстранился. Его лицо ничего не выражало. Он только дышал тяжелее, чем во время наших тренировочных боев, точно осознал, что зашел слишком далеко, слишком поспешил. И лишь поцелуй, до сих пор осязаемый между нами, напоминал о реальности произошедшего. Его стеклянное сердце мерцало ярким серебром и теплым оттенком спелого яблока.

– Я обещал Зое совершить сегодня еще несколько обходов. Увидимся завтра, Тия.

Я глядела ему вслед, и только любопытные взгляды Шади и императора останавливали меня от того, чтобы броситься за ним. Этот поцелуй нельзя было назвать опрометчивым поступком… хотя госпожа Пармина все равно бы его не одобрила. Я сделала глубокий вдох, напрасно пытаясь угомонить бабочек, порхающих в животе от радости и волнения, развернулась к трону.