– Скорее всего – так. Вы ведь что-то решили для себя.

– И вы тоже.

Микаэле нехотя кивнул.

– Обед, – на дорожке далеко впереди показался Лавр Семенович, суетливо поклонился. – Я распорядился. Ваш-то повар сбежал, но я расстарался. Неужели голодные уедете?

– Покушаем, это давно решено, все уже собираются к столу, – пообещал Микаэле.

– Славно, – оживился управляющий. – А как же я? Мне опять тут, при нем?

Микаэле шагал по алее, рассеянно созерцал погожий день и пытался понять: почему все так? Родич-предатель, которому две сотни лет, мог накопить огромный опыт и сделаться непобедимым. Но – опустился, стал ничтожеством. Зато выползок Яков, много раз умирая и возвращаясь в мир голым и гонимым, обрел сторонников и накопил силу, более эффективную, чем артель. Научился быть быстрым и точным в сборе сведений, анализе и принятии решений. Яков, чье место в артели в его первую жизнь было – собачье. Рвать чужаков, защищать хозяина. Он стал человеком – а урожденный князь оскотинился.

Яков беззвучно двигался рядом. Вдруг тронул за руку, предлагая задержаться.

– Вы приехали вовсе не затем, чтобы глянуть на живой труп. Кстати уж скажу: он скоро умрет, душа сгнила, тело знает это… Вы решали свое, важнейшее. У вас есть долг, и вы не смогли забыть о нем, – сказал Яков, прямо глядя на князя. – Я видел много Ин Тарри. Видел иных людей, столь же безмерно богатых. Почти все полагали свою жизнь бесценным, величайшим сокровищем. Почти все готовы были купить продление этой жизни любой ценой.

– Любой ценой? О, я вовсе не верю, что золото способно оплатить настоящую цену за самое главное. Я не стану людоедом, – Микаэле поморщился. – Месяц? Да, маловато, чтобы уладить дела. Ники еще ребенок. Ему будет трудно. Но я не желаю сделаться похожим хоть в чем-то на это ничтожество в подвале. Взаймы жить не смогу. Тем более я знаю и Густава, и его матушку.

– А как же Лёля? Расскажете ей?

– Лёля… мы знакомы несколько часов, – Микаэле искоса глянул на Якова. – Вы правы. Это сразу сделалось серьёзнее, чем я сам мог предположить. Я далеко не ребенок, мне несвойственны безумные порывы. Но это… иное.

– Длинный ответ.

Микаэле настороженно изучил лицо Якова, удивляясь тону, которым была произнесена последняя фраза. Словно выползок выплёвывал яд и сам был глубоко отравлен этим ядом, и выжить не надеялся. Почему так? Он по-своему бессмертен, его главное дело наконец-то подходит к успешному завершению… Впереди так называемое светлое будущее, Яков достаточно умен, чтобы просчитать решения князя и не беспокоиться о нынешней болезни Юны: все поправимо.