– Не нравятся мне попы из Филаретова храма, – после короткой заминки придумал Зверев отговорку. – Злые они какие-то. В Великие Луки я на службу в воскресенье съезжу. Там причащусь.

– Ишь ты, слуг Божьих на хороших и плохих делить начал, – хмыкнул Василий Ярославович. – Никак выше Бога себя ставишь? Может, пусть Он средь слуг своих зерна от плевел отделяет?

– Пусть, батюшка, – согласился новик. – Да только, когда я в храм прихожу, я же заместо Божьего лика их рожи созерцаю. На что мне такое удовольствие? Бог в моем сердце, он попам неподвластен. А через кого таинства принимать, я уже сам решу.

– «Бог в сердце», «через кого таинства принимать», – ухмыльнулся боярин Лисьин. – Экие ты речи вести научился! Небось от Лютобора ереси такой набрался?

– А при чем тут Лютобор? – тут же насторожился Андрей. – Он против истинной веры ничего не имеет. Сам мне советовал и на службы ходить, и крестик носить нательный.

– Да не бойся, не трону я твоего колдуна! – Василий Ярославович, пусть и ободряюще, но с такой силой хлопнул Зверева по плечу, что тот пожалел об оставленном дома поддоспешнике. – Пусть живет старый хрыч. А тебе, сын, весть одну хочу донести. Не один ты больше в роду бояр Лисьиных. Матушка намедни сказывала, тяжела она ныне. Скоро брат у тебя родится, Андрей. Кровь от крови, плоть от плоти моей. Не угаснет наш род, сынок. Нет, не угаснет. Жить станем – все недругам назло. И еще их всех переживем!

Боярин перешел в галоп, уносясь по узкой лесной тропе, и Андрею вместе с прочей свитой пришлось сильно постараться, чтобы не отстать от него в едко пахнущем горячей смолой сосновом бору.

Имение боярина Лисьина охватывало земли где-то верст на двадцать с севера на юг и около десяти с востока на запад. Но это очень сильно на глазок, поскольку большую часть земель занимали леса, и границы владений – явно не прямоугольных – терялись где-то в их дебрях. Боярин же ездил только по дорогам и весям, порубежья своего не проверял. Деревень под рукой Василия Ярославовича было десять, не считая выселок и лесных отшельников – бортников и промысловиков. Бутурли, Норково Сешково, Литки, Щекаткино, Каменево, Трощино, Быково, Ломыга и Мошкари. Считать «чистую» дорогу – то, чтобы объехать все, понадобилось отмахать километров двести. Однако времени поездка заняла изрядно – больше недели. В каждой деревне помещик застревал на несколько часов, вникая во все вопросы и жалобы, а в крупных селениях – где свыше десяти дворов, – останавливался и вовсе на целый день, а то и на два. Следуя за отцом, новик потихоньку начинал понимать хитрости здешнего управления.