Возвращения остальных охотников бояре Лисьины не дождались. Василий Ярославович дал сыну немного времени, чтобы перекусить, после чего поднялся, поклонился князю:

– Благодарствую за честь и уважение. Давно не бывали мы с такими людьми достойными, давно веселья такого не видывали. Но пора и честь знать. Путь еще долгий.

– И тебя, боярин, за уважение и слова добрые благодарствуем, – приподнялся со своего места Друцкий. – Всегда рады тебя видеть будем, Василий Ярославович.

Бояре поднялись в седла, подождали, пока холопы наскоро соберут посуду, скатают ковры, и поскакали по полю в сторону дороги.

– Так отчего князь стал таким милым и добрым, отец? Узнал о нашей близости к великому князю? Проиграл тяжбу? Или на него сошла милость Господа?

– Это долгий разговор, – ответил Василий Ярославович и пустил коня в галоп, уносясь вперед.

Вернулись они на закате, а потому времени для разговора вечером боярин не нашел. Как не нашел и утром, и днем. Впрочем, Андрей уже успел подзабыть об этом разговоре, посвятив день рогатине и свисающему с дуба за опушкой чурбаку. В конце концов, хлопоты Василия Ярославовича – это не его хлопоты. Он дождется весны, спасет Ивана от очередного покушения, и – домой. Обратно в двадцать первый век, к компьютерам, мотоциклам и телевизорам. Наверное, забавно будет играть с копьем в какой-нибудь «ходилке», еще помня рукой, каков он – удар рогатиной на всем скаку в пятипудовый чурбак. Или в кирасу польского наемника…

– Андрей Васильевич! Андрей Васильевич, тебя батюшка кличет! – примчался на луг за опушкой мальчишка лет девяти, имени которого Зверев не знал.

– Раз кличет, значит, буду…

Он отпустил поводья и ткнул кобылу пятками в брюхо, заставляя сорваться с места во весь опор, опустил копье, метясь в покачивающийся чурбак и выбрав для удара черное пятно небольшого сучка. В последний миг перед столкновением крепче сжал коленями седло и качнулся вперед, добавляя к инерции рогатины тяжесть своего тела, напряг мышцы… Тун-н-н! Наконечник вошел в дерево почти до середины, рука ощутила резкий толчок – пальцы разжались, чтобы тут же схватить рукоять сабли, рвануть ее из ножен и нанести первый рубящий удар. Пока – в пустоту.

Андрей развернул коня, спрятал оружие, доехал до чурбака, не без труда выковырял из него рогатину, поставил ее комлем ратовища в седло, нагнал мальчишку, наклонился, подхватил его, поднял в седло, посадил перед собой. Тот немедленно распрямил спину, вскинул подбородок, правой рукой ухватился за древко копья.

– Ну что, вырастешь – в холопы ко мне пойдешь?