– Еще двум девушкам ты разрушил жизнь и диету. Больше ничего интересного, – просмотрев письма, подытожил Артем. – Только на одном стоит ремарка СБ Долгоруких о санации.

– Это зачем? – заинтересовался я.

– Яд подсыпали, может быть, – невозмутимо пожал Артем плечами. – Там в тексте тебя тоже не сильно любят.

– Зря только торты потратил, – вздохнул я с грустью.

– Никто из них не получил больше трех баллов за конкурс. А мы получили максимум. Этого достаточно, чтобы ненавидеть.

– Странные люди.

– А еще это слишком вкусный торт, и ты можешь его есть каждый день, а они нет.

– Надо было сразу об этом подумать, – повинился я.

Отправил бы лучше вместе с другими в крепость. Кроме одного.

Хотя в общем-то не жалко. Это ведь просто символ, но вовсе не предложение дружбы, которое желают видеть эти снобы и от которого демонстративно отворачиваются.

Он вообще не для них. Это символ для меня, в знак того, что я их простил.

Для отправки каждого из вкуснейших тортов приходилось делать волевое усилие, за которым легко было замаскировать отказ от мести. Старый гнев сейчас только мешает и уже чуть не сорвал наше участие в турнире. Более я этого допускать не намерен.

Вот только Артему и команде это знать без надобности. Они довольны попыткой примирения, которую пожелали увидеть.

– Что в газетах?

– О нас написали на первой странице, – с готовностью поддержал мой интерес Артем.

– Да?

– Ага. Сейчас прочитаю. Вот: «По итогам трех дней десять и более баллов получили команды…» Дальше список, и вот тут, в самом конце, название нашей школы.

– Это что за халтура? – нахмурился я.

Артем неопределенно повел рукой, воздержавшись от комментария.

– Надо будет сделать нашу газету, – кивнул я своим мыслям. – Эти вообще работать не умеют.