– Сейчас вообще не до капризов! – Паша вновь посмотрел на волну, досадливо дернул губой и повернулся к Свете. – Тогда ты возьми! Когда щиту останется пару секунд, используй! – тараторил он, тревожно оглядываясь. – А ты что делаешь?! – обратился ко мне.

– Правлю к берегу, – спокойно отозвался я.

– Нельзя! Нельзя! Там сомнет!

– Да я только немного подойду, потом спрыгну в воду и доплыву так. – Уверенность в своих действиях была выше и сильнее волны и не желала видеть ее в соперниках.

– А как же Федор?

Весь настрой тут же сбился, а выдох обернулся кашлем. Вместо прежних чувств – некая растерянность. Как я мог про него забыть?!

– Я остаюсь, – отбросил шест и даже мотнул головой, сбрасывая наваждение.

Поймал взгляд Федора и виновато опустил глаза. Даже ссутулился от случившегося, пообещал про себя не меньше вагона пластилина во искупление. И тут же понял, что откупиться после такого невозможно даже всем пластилином на свете. Украдкой наблюдал, как брат смотрел на меня еще несколько секунд, потом расслабленно махнул рукой, хмыкнул про себя и продолжил что-то искать в своей сумке, которой вроде как не положено было быть настолько огромной, чтобы тратить на это такое количество времени. А затем явно нащупал то, что ему нужно, – настолько просветлело его лицо.

Но первым о находке сообщил Артем.

– Так, ребята, все ко мне! – отчеканил он команду, умудряясь делать акцент на каждом слове. – Прижимаемся плотно-плотно!

В руке, выдвинутой на уровне груди перед футляром от скрипки, Тема сжимал старые на вид четки черного дерева с алыми прожилками, образующими ритмичный узор по чуть овальной поверхности.

Несмотря на надвигающуюся беду, ревевшую чуть ли не в шаге от нас, внимание захватила исходившая от вещи грубая Сила, бьющая учащенным пульсом во все стороны.

– Ух ты, – впечатлился Пашка.

– Это старый и могущественный артефакт НАШЕЙ семьи, – хмыкнул Артем довольно.

– Здорово, – произнес под руку Федор тем тоном, которым родители хвалят рисунок своего ребенка, обнаружив на листочке солнышко из кривого кружка и неровных лучиков. – А это – наш.

На ладони брата лежал жемчужный браслет, сотканный из застывшей океанской пены. Если всмотреться, деталировка была настолько искусной, что взгляд буквально проваливался вглубь, находя все новые и новые образы, напоминающие то перистые облака, то поднятую ветром в жаркий день пыль. И только два недлинных выступа, кроваво-ржавых, острых, обращенных внутрь, портили картину.

От вещи не фонило Силой, но даже Артем как-то неловко убрал свою поделку в карман и, облизнувшись, потянул было руку к артефакту Федора.