Интересно, а как оно вообще работает? Волна любопытства хлынула от меня к браслету, наполняя Силой древнюю вещь.

И та будто отозвалась – но не яркой вспышкой заклинания, а некой эмоцией сомнения-узнавания. Будто, проходя мимо, мелькнул чей-то знакомый силуэт. Взаимная остановка и поворот на месте, и вот один из встретившихся уже тянет руку – явно кто-то из прошлого, но все мелькает на краю сознания разгадка имени и фамилии. Загадка узнавания – и она же ответ, стоит ли отвечать рукопожатием этому человеку.

– Короче, у нас проблемы, – деликатно шепнул я вещице, отмечая краем глаза, как Артем вновь выудил свои четки и собрал всех вокруг себя.

Вернее, собрал вокруг Федора, потому что тот смотрел только на меня и не желал двигаться.

А волна уже поднимала плот, собираясь подгрести всех под себя и размолоть между сором и речным песком.

– Но я все еще могу стереть тебя в пыль до того, как умру сам, – вырвались сухие слова угрозы совсем иным тоном.

Вспышка узнавания – и мир резко задышал жаром, вспыхнул на одно мгновение и оброс прозрачной чешуей мыльной пены на десятки метров вокруг, образуя сетчатый шар, в котором оказались мои друзья, плот и часть реки. Движение далось с трудом – пузырьки проминались под рукой, на месте пустоты возникали новые. Дышалось вполне обычно, воздух был свеж и тепл, но стерилен, как бывает в больнице – это чувствовалось после привычного запаха древесины, реки, хвои и углей. Рядом пытались делать осторожные шаги мои друзья. Кажется, они что-то восторженно кричали, но мелкая ячеистая сетка вокруг нас гасила звуки, и пришлось показать жестом, что я ничего не слышу. Через пенную преграду прорвался Федор и обнял меня. А затем нас подхватила волна.

Мы мчались ввысь огромным мячом. Нас подкидывало вверх, закручивало на волне, небо и вода менялись местами, нас бросало к берегу и подхватывало вновь. Мы не слышали грохота, удары не чувствовались, а ощущение плота под ногами позволило Паше определиться, куда лечь и за что схватиться. Сверху, над нами, парила Света с зонтом в руке – она оказалась ближе к границе барьера, но ее не интересовала возможность выбраться. Она будто плыла – или летела – по этому кисельному мареву и, если присмотреться, – смеялась, наслаждаясь вновь пролетающей под нами землей.

Нас несло настолько долго, что даже Паше надоело бояться, и он освоил движение внутри барьера наравне со всеми, только внимание его было обращено вовне. Когда нас подкидывало особенно высоко и било о берег, он внимательно вглядывался во все вокруг, явно нацеливаясь на то единственное, что составляло главную суть турнира – найти колокол. Но вместо него – только несколько зеленых и фиолетовых вспышек мелькнули где-то вдали, внутри мутной волны, несущейся среди деревьев.