Прямая… Теперь только идти, не обращая внимания на усталость, на медвежий коготь, впившийся в ладонь, на порезанные подошвой ноги. Вперед, к началу моста. По камню медведь скользит куда легче.

Возле самого подъема меня невольно остановили странные звуки, доносящиеся будто из-под моста. Звуки борьбы человека с усталостью – тихий стон и бормотание, словно кто-то стыдил себя за слабость тела и воли. Достаточно интересно, чтобы задержаться.

На берег по грязи и слякоти, цепляясь за остатки выцветшей травы, буквально вгрызаясь в каждую угловатость подъема, ползла девушка. Платье превратилось в хламиду, из которой стыдно сделать половую тряпку. Вместо красивой прически – ветви и сор в волосах. Лицо рассечено порезами, на скуле – синяк. Прекрасна, как всегда.

И внутренний голос отчего-то не велит ее убивать.

Я наклонился к ней и поймал ошеломленный взгляд, в котором было столько всего…

– Верни мороженое, – сказал я и коротким толчком в лоб отправил ее обратно в воду.

– Пойдемте, друзья. – Я взялся окровавленной рукой за медвежью лапу. – Еще совсем чуть-чуть. Ведь обязательно надо пройти. А потом я тоже пойду спать.

Мусор на пути – смести пинками в сторону. Ветви у колокола, что не дают ему звучать, – в воду.

Крепко сжал в правой руке медвежью лапу. Левой потянул за язычок колокола, извлекая из него звук.

Глухой, тоскливый. Теряющийся в рокоте разыгравшейся грозы.

Я сполз по каменной стенке вниз. Обещание выполнено, и глаза спешили закрыться и не смотреть на этот мир.

Тело легло на камень настила, не ощущая холода поверхности, так же, как давно уже не чувствовало раны на теле. Над головой – спокойствие черной стихии, хотя далеко по краям из туч вылетают яркие молнии.

– Я… – вновь стала проситься наружу незавершенная фраза.

На этот раз не было врага, которому надо ее сказать. Да и друзья не услышат. Это – для себя. Вместо всех громких фраз за сегодняшний день и за всю жизнь. Чтобы не потерять себя в них и не потеряться в чужих воспоминаниях. Ведь, несмотря на всю искренность, они не мои… И рано или поздно растворят в себе мое прошлое и меня. Если не пойму, кто я есть на самом деле.

Небо тоже смотрело внимательно, не нарушая течения мыслей новым громовым раскатом. Знакомое небо… Во всех воспоминаниях, что навалились сегодня, – одно и то же, затянутое иссиня-черными тучами… Так часто виденное мною, будто…

Догадка показалась столь невозможной, что пришлось посмотреть на Артема в облике медведя, чтобы произнести ее вслух.

Так часто видел я это небо. Честное, бесстрашное, разрушительное, но способное сохранить самое ценное в его центре… Небо, что стало почти отражением в зеркале…