Сердце, печень, поджелудочная, легкие, позвоночник. Следы ударов, деформаций, разрывов мышц и трещин. «Не лечится, не могу, – накатывало отчаяние после каждой попытки. – Было бы что-то одно…»

Постепенно рядом стали ощущаться новые люди, окатывая эмоциями разочарования из-за своего поражения и любопытством к разыгравшейся драме. Застрекотали вдали вертолеты. А жизнь уходила из глупого мальчишки, которому она даже не успела сказать спасибо за место среди выступающих первого дня. Тогда – было нельзя, неприлично у всех на виду. А сейчас – уже поздно.

– Тут Андрей Долгорукий! – тревожно прозвучал рядом голос. – Кажется, дышит! Девушка, Целитель, вы слышите меня?!

– Я ему ничего не должна, – сквозь зубы процедила Ника, вливая саму себя в лечение. – А ему – должна. Мороженое, – совсем тихо произнесла, чтобы никто не услышал.

Но кое-кто был слишком близко, чтобы упустить это слово.

– Мороженое, – распахнулись веки.

– Да-да, самое вкусное мороженое! – всхлипнув, кивнула девушка.

– Хорошо, – выдохнул парень.

А затем неожиданно сильной рукой слегка притянул за голову и поцеловал.

– Тут больше чем одно… Целый ящик… – прикрыл он глаза. – Я верну…

– Подлец! – запоздало сообразив, что произошло, вырубила его оплеухой Ника и тут же ойкнула и вновь принялась лечить.

И отчего-то это удавалось все лучше и лучше…

Сколько он себя помнил, тут всегда был резкий ветер, разгоняющийся от побережья по прямым портовым улицам. Особенности застройки, мало приспособленной для комфортной жизни. Зато вполне удобной, чтобы установить в глубине коридора длинной и узкой улицы крупнокалиберное оружие. Последний набег отгремел около тридцати лет назад – тогда пираты успели сжечь треть города, пока не подошла дружина местного владетеля. Но если бы не отчаянное сопротивление портовой стражи, вставшей насмерть, гореть бы ему целиком.

Из тех, кто жил тут во времена набега, вряд ли кто-то остался. Даже местные здания было проще снести, чем пытаться ремонтировать решето бетонных коробок. Так и решили, возведя все то же самое, серо-угрюмое, хлопающее дверями и окнами от прибрежного ветра. Общежития, съемные комнаты и дешевые квартиры. То, что надо для погорельцев и разоренных бедой.

Со временем кто-то находил возможность вернуться обратно, в чистые кварталы. Кто-то ломался и становился частью этого места. У кого-то не спрашивали, чего он хочет.

Руслан Артемьевич провел рукой по золотой доске, закрепленной на стене ветхого, давно нежилого дома.

«Шуйская Светлана». Годы жизни.

– А чтой-то, в нашем районе кто-то приличный мог родиться? – донесся издалека сварливый старушечий голос.