Только вот просто так насладиться чистой водой ей опять не дали.

Начиная с того, что ее место было занято мужчиной в годах, широкоплечим, осанистым и суровым на вид в своем строгом костюме. И в другой ситуации, конечно, Ника согнала бы даже такого с ее места – в конце концов, там на плечике кресла ее сумочка и ее четыре пятьдесят! Но что-то в облике показалось ей знакомым. А как присмотрелась – узнала его наверняка.

– Как вижу, мне не стоит представляться по полной форме? – уловил он узнавание в Никином взгляде и предложил ей жестом присесть напротив. – Прошу, Ника Сергеевна.

– Чем обязана? – осторожно присела девушка на край стула.

Этот человек был определенно связан с Максимом, а значит, представлял угрозу. Но его должность… От такого даже сбежать будет сложновато – хотя приготовиться к побегу, конечно, стоит.

– Меня зовут Борис Игнатьевич, как вы, должно быть, помните. Я представляю нашу доблестную службу по защите государства от всякой… падали, – вздохнул он и поставил ладони со скрещенными пальцами перед собой. – Иногда, изредка, но такое случается, эта сволочь оказывается сильнее меня. И я вынужден ей подчиняться.

Борис Игнатьевич неспешным жестом выудил из внутреннего кармана сотовый телефон, парой движений что-то там выбрал и развернул к ней экран с видео. Изображение показывало вполне узнаваемый коридор и дверь в кабинет – пусть и завели ее туда зачем-то всего на полчаса, переведя для этого из другого корпуса, но все отпечаталось в памяти надежно. На изображении прошли два человека и остановились чуть дальше от двери. Один из этих людей сидел напротив нее. Второго она, к сожалению, очень хорошо знала.

– «Вы с ними пожестче», – ударил по ушам чуть искаженный голос Максима, а мир слегка качнулся перед глазами.

Все же, несмотря на ненависть, какое-то светлое представление о нем у Ники все еще оставалось. Сложно взять и выкинуть из памяти образ окровавленного мальчишки, тянущего полуживую команду к победе на турнире, готового отдать за друзей свою жизнь… Тогда в нем была душа. Тогда было за что его спасать. Было за что любить.

– Особенности государственного устройства не позволяют мне ничего противопоставить этому молодому человеку, – тяжко вздохнул Борис Игнатьевич. – Вы, как я понимаю, тоже уверились в том, что издеваться над вами он станет долго и абсолютно безнаказанно?

– Да… – пересохшими губами шепнула Ника.

Ведь он был прав. Все так и будет.

– Сначала он лишил вас дара, – посочувствовал мужчина. – Потом – свободы и денег. Теперь – образования. Что дальше? Он лишит вас сестры и семьи?