Будто у последнего выжившего пирата, перерезавшего подельников перед сундуком мертвеца. А в том сундуке – ничего… За что он боролся? За выживание – что и без того ему было обеспечено. За процветание рода – что тоже куда лучше обеспечит внук, чем он сам. А раз так, то зачем он хотел сделать то, что сделал? Зачем была вся эта борьба?

Но в нашем случае хорошо, что это понимание пришло к нему до того, как пришлось бы хоронить друзей и близких.

– Вот и ладно, – с усталостью подытожил я.

– Зачем тебе это? – произнес Шуйский слабо, глядя на настил пола и левым боком навалившись на кресло.

– Он мой друг. – Я мельком глянул на часы.

Все в порядке, падать будем в правильный квадрат. Пилоты и персонал уже давно катапультировались, борт тянет вперед автопилот, но долго он это делать не сможет. Из окошка видно, как коптят оба двигателя – близкое присутствие разрядов не осталось для них без последствий, несмотря на всю надежность.

– Мы же все равно упадем… – словно прочитал мои мысли князь.

– Мягко упадем, вы выживете, – успокоил я его.

– Ты готов умереть ради… дружбы? – пробилось в его голосе удивление, а лицо поднялось.

– Ради нее умрут все остальные, – заверил я его, поворачиваясь рассмотреть, как там Ника и мой мед.

Еще одна веха плана завершалась.

Наверное, это логичное понимание, а может, и усталость меня и подвели. Удар, последовавший снизу, от согбенной фигуры князя, прятавшего левую руку под животом, пришелся в бок и вызвал поначалу удивление.

Потом рассыпались все нижние пуговицы на рубашке. Все со скрытыми артефактами на защиту. Не выдержав силы атаки, в прах. Потом треснули амулеты в подошве ботинок… Вшитые под ткань брюк – окатили холодным крошевом кожу… Все до единого.

– Подвиг стоит смерти, – прорвалось безумие со дна глаз смотревшего на меня в упор князя, а рука его дернулась вперед, вонзаясь ледяным холодом внутрь меня, словно клинком.

Я посмотрел вниз – пятью клинками пальцев, каждый из которых был окутан ядовито-зеленым, гибельным светом.

Какое неприятное ощущение в животе. Вроде холод обезболивает, но эта резь, что ползет вслед за холодом… Интересно.

– Нет!!! – оборвал паузу дикий крик Ники.

И песок от прорех и бортов единым порывом метнулся к старому князю, ударом отбрасывая его в сторону, впечатав в близкую стену летной кабины.

Я продолжал смотреть на рубашку поверх живота, по которой лениво расплывалось красно-зеленое пятно. Коснулся правой ладонью и поднес к лицу. Зря, наверное, я это сделал – потому что от капель зеленоватой крови теперь растекались по всей руке ядовито-зеленые капилляры, делая контрастными мелкие сосуды и вены.