Би смотрела, как я верчу желудь в руках. Когда я положил его обратно на стол, она взяла и начала изучать его. Она уже говорила простые фразы слугам «еще хлеба, пожалуйста», или просто «доброе утро». Ее детский лепет был не слишком наигранным, но я чувствовал то ли гордость, то ли тревогу за ее безупречное притворство. В последние несколько вечеров мы играли в игру на память и в камни, и в обоих она оказалась невероятно способной. Я сдерживал свою отцовскую гордость, напоминая себе, что каждый родитель думает, что его ребенок самый умный и красивый. Она показала мне страничку из гербария, которую кропотливо скопировала по моей большой просьбе. Талант к рисованию у нее был от матери. И написала маленькую записку к Неттл, слегка украшенную кляксами и буквами, так похожими на мой почерк, что я подумал, не сочтет ли сестра ее подделкой. Наши последние несколько недель вместе были как бальзам на рану. Боль слегка утихла.

Но на вызов Чейда я не мог не откликнуться. Этот единственный раз, когда он вернулся к тайному способу связи из моего детства, мог значить только крайнюю деликатность вопроса. Это что-то личное или слишком опасное? Мое сердце сжалось при этой мысли. Что же это? Что происходит в замке Баккип и заслуживает такой скрытности? Во что он опять хочет вовлечь меня?

И что мне подготовить для Би на этот вечер? Если я пойду на встречу с Чейдом, я не успею уложить ее в постель ночью. Мы оба только-только начали что-то создавать, и я не хотел терять этого. Как и предупреждала меня Неттл, настоящий уход за ребенком — не такое простое дело, но и не такое сложное, как она описывала его. Я наслаждался обществом моей дочери, даже когда мы в одной комнате занимались каждый своим делом. Последнее ее увлечение — набор кистей и нескольких красок. Ее копии рисунков были исполнены старательно и точно. Она скучала, работая с ними, но я намекнул, что Неттл нужно увидеть ее талант, и она сделала их. Но больше всего я был очарован странными детскими образами, возникавшими, когда ее оставляли в покое. Она нарисовала маленького человечка с надутыми щеками и сказала мне, что он выдыхает туман. Она никогда не видела ни океана, ни корабля, но нарисовала небольшую лодку, которую водяные змеи тащили через волны. Еще был ряд цветов с крошечными лицами. Она смущенно показала мне эту работу, и я почувствовал, что она позволила мне заглянуть в ее мир. Я не хочу оставлять ее, не хочу, чтобы горничная укладывала ее в постель. И не хочу тащить ее с собой в ночь. Осенью ливень опасен.

Би с любопытством смотрела на меня, пока я раздумывал.