— Что за поцелуй пикси? — удивленно спросил Риддл.

Отец сказал:

— Нэду понравится, что так хорошо запомнила его песню, — потом он повернулся к Риддлу. — В дальних уголках Фарроу поцелуй пикси означает везение. Но я не знаю, придумал ли Нэд эту песню сам или она гораздо старше него.

Шан внезапно перебила отца.

— Вы знаете Нэда Благодушного? Вы слышали, как он поет? — она была очень удивлена. Или яростно ревновала.

Отец улыбнулся.

— Конечно. Я воспитывал его, когда он осиротел. И был очень рад, когда узнал, что он взял себе это имя. Благодушный. — Он повернулся к Риддлу. — Но мы слишком отвлеклись от вопроса Би. Риддл, как ты думаешь, кто построил форт на той скале?

Мы трое задумались, а затем Риддл рассказал о том, что видел в низовьях замка Баккип. Он говорил о размытых символах, похожих на руны, на стене одной из пещер. Отец рассказал о Камнях-Свидетелях, о традициях проводить соревнования по борьбе и свадьбы у их подножия. Теперь, когда мы знали, что Камни-Свидетели на самом деле были порталами для людей, владеющих Скиллом, и способны за один шаг перенести человека на огромное расстояние, интересно было обсудить само название этих колонн.

И только когда ужин подошел к концу, я поняла, как тщательно выстроил разговор отец, устроив контратаку на враждебный лагерь. За этим разговором я совсем забыла про свои оскорбленные чувства. Беседа Фитца Виджиланта и Шан затихла, и писец начал прислушиваться к нам. А Шан ломала кусок хлеба, недовольно поджав рот. Я осознала все это только тогда, когда отец заерзал на стуле и небрежно сказал:

— Ну, писец Лант, а что вы думаете о теории Риддла? Вы когда-нибудь были в низовьях замка?

Он слегка подскочил, будто в замешательстве о того, что его подслушивание обнаружено. Но быстро собрался и признал, что в детстве он забредал в недра крепости вместе с друзьями. В своей дерзости они добрались до самых камер, но гвардеец, охранявший проход, сурово прогнал их, и Лант больше никогда не спускался туда.

— Ужасное место. Холодное, темное, сырое. Угрозы гвардейца запереть нас в камере и держать там, пока кто-нибудь не придет за нами, стали кошмаром моего детства. Мы убежали оттуда. О, несомненно, есть люди, заслуживающие такого наказания, но я не хотел бы снова оказаться там.

— Несомненно, — вежливо сказал отец, но в его взгляде на мгновение мелькнули искрящиеся черным гневом глаза Волка-Отца. Я пристально всмотрелась в него. Волк-Отец живет в моем отце? Это стало откровением для меня, и оставшуюся часть ужина я говорила мало, обдумывая увиденное.