Я вздохнул. Риддл резко встал, чуть не опрокинув скамью.

— На кухню пойду я. Гостиница сегодня переполнена. Оставьте мальчика в покое, пусть работает.

Он перекинул ногу через скамью, повернулся и зашагал по заполненному народом залу таверны так, как умеет только он, скользя между людей и никого не задевая.

Кроме Шан. Она смотрела ему вслед, раздувая ноздри и сжав губы так, что они побелели. Тон Риддла не оставил никаких сомнений в его мнении о ней. Фитц Виджилант смотрел ему вслед, слегка приоткрыв рот. Он закатил глаза, посмотрел на Шан и слабо пробормотал:

— Это не похоже на Риддла.

— У него был трудный день, — извинился я и за него.

В моем замечании проскользнул холодок, но Шан не отозвалась на мою попытку ее пристыдить. Я смотрел вслед Риддлу, ощутив, что его упрек предназначался мне не меньше, чем Шан. Лант прав. Это не похоже на Риддла. Я подозревал, что вызвал горячность Риддла даже больше, чем Шан с ее специями. Я на мгновение закрыл глаза, сглатывая скопившуюся в горле горечь. Бедная старая псица. Долгие годы я строго следил за своим Уитом, отказываясь отпустить его и всем отказывая в контакте. Сегодня эти барьеры рухнули, и я не смог отвернуться, как не смог бы закрыть глаза, если бы кто-то поднял руку на Би. Это живодер не обладал Уитом, но я знал, что чувствовала к нему старая собака. Не боль старых ран и увядающего тела, когда она бежала за его тележкой. Даже не острая мука, когда он резал ее. Я умел закрываться от такого рода боли от животных. Нет. Сломало мои стены и залило меня яростью совершенно иное чувство. Преданность. Он верила, что хозяин знает, что лучше. Всю свою жизнь она была его инструментом и его оружием, которым он вертел, как заблагорассудится. Ее жизнь была тяжелой, но она была рождена для этого. Ради этого человека она травила быков, дралась с другими собаками, ходил на кабанов. Что бы он ни приказал, она все выполняла, и ей была знакома радость орудия, выполняющего свое предназначение. Когда она работала хорошо и выигрывала, он иногда кричал от удовольствия и бросал ей кусок мяса. Эти редкие моменты были лучшими в ее жизни, и она была готова на любые жертвы, чтобы заработать один из них.

Когда он приказал, она вцепилась в голову быка. А когда он отрезал ей ухо, она только стиснула зубы, упрямо не связывая эту боль и хозяина.

Не так уж сильно отличался я от нее, когда Чейд впервые использовал меня. Я стал тем, кого он воспитывал и обучал. Таким же, как он. Я не винил его за то, что он сделал из меня. Если бы он не взял меня в ученики, меня бы уже лет десять не было на этом свете. Он взял бастарда, ублюдка, позор и, быть может, ответственность перед троном Видящих, и сделал меня полезным. Даже важным.