Шут зашептал. Мне потребовалось некоторое время, чтобы отделить его слова от воя штормового ветра.

— …поверил им. Он где-то был. Они перестали задавать мне вопросы о нем, но продолжали мучить. Когда же они прекратили… я понял, что Слуги нашли его. Я не знал, используют ли они его или уничтожат, чтобы помешать ему изменить мир. Что бы они ни делали, мне ничего не говорили. Забавно. Много лет назад я послал к тебе людей, чтобы ты нашел моего сына. Суждено было дойти только одному курьеру. И слишком поздно, чтобы спасти его. Опоздал на годы.

Его голос слабел, стекал в сон.

Я тихо заговорил, не желая его разбудить, но слишком заинтересованный, чтобы сдержаться.

— Много лет назад ты сдался? Курьеру потребовались годы, чтобы добраться до меня?

— Годы, — устало сказал он. — Много лет назад, когда я еще надеялся. Когда я еще верил, что Слуги могут показать лучший путь. Если бы я смог первым добраться до мальчика…

Его голос затих. Я смотрел в огонь и думал о Би. Сейчас она спит в своей кровати. Завтра днем, если голуби успеют долететь, Рэвел сообщит ей о птице, и что я благополучно добрался до Баккипа. Сегодня же мне нужно найти бумагу, написать ей письмо и отправить его с курьером. Мне нужно объяснить ей, почему я оставил ее так внезапно, что мне потребуется больше времени, чем я думал поначалу. Я обдумывал, не послать ли за ней. Каждый ребенок должен побывать в замке Баккип на Зимнем празднике! Но потом я понял, что она не успеет приехать вовремя. Я также не мог решить, кому доверяю настолько, чтобы отпустить ее в долгую зимнюю дорогу из Ивового леса в Баккип. В следующем году, я пообещал себе. В следующем году мы пораньше выедем из поместья и поедем в замок. Только я и она.

Я наслаждался этой мыслью, пока вдруг не подумал о Шуте и его нежданном сыне. Он никогда не знал своего ребенка. Значит ли это, что он никогда не мечтал делить с ним такие вещи? Я заговорил с огнем.

— Курьер не могла сказать мне, где искать ребенка. И я понятия не имел о том, сколько ему может быть лет.

— Я тоже. И не знаю, где он. Знаю только, что многие пророчества говорили о таком ребенке. Слуги были убеждены, что такой ребенок должен где-то быть. Они требовали ответа от меня всеми способами, какие только могли придумать. Не верили, что я не знаю такого ребенка. Что я уже не мог увидеть, где он и кто он…

Внезапно он застонал и выгнулся на кровати.

— Это было так давно… мой живот. Ох, — он сжался, а потом откатился на край кровати. — В этой комнате есть уборная? — спросил он отчаянно.

Желудок Шута ужасно бурчал, пока я вел его к узкой двери. Он оставался внутри так долго, что я начал беспокоиться. Затем дверь открылась, и он вышел на ощупь. Я взял его за руку и повел к кровати. Он слабо растянулся на ней, и я укрыл его. Какое-то время он просто дышал. Потом сказал: