— Вот она! Вот твоя милашка, Ходжен!

Эллик протянул руку к стройной девушке с лицом бледным, как луна. Она тихонько вскрикнула и прижалась к Двалии. Та не шелохнулась. Она с каменным лицом смотрела на Ходжена и Эллика и не издавала ни звука. В последний момент рука Эллика дернулась в сторону, и он схватил за плащ Одессу, вытаскивая из ее кучки остальных, будто поросенка на убой. Рот ее изогнулся в ужасе, простенькое незавершенное лицо исказилось, когда Эллик вытащил ее вперед, к насмешливым крикам своих людей и разочарованному воплю Ходжена.

— Она уродливая, как задница собаки. Не хочу ее!

Мужчины, стоявшие за ним, закричали, поддерживая этот протест. Эллик смеялся, пока его лицо не покраснело, а затем прохрипел:

— У твоего петуха нет глаз! Она подойдет тебе. В любом случае, на рынке за нее ничего не выручить.

Одесса почти потеряла сознание и держалась на ногах только из-за жилистого старика, вцепившегося в ее рубашку. Эллик оказался сильнее, чем выглядел. Он резко дернул рукой, подняв девушку на ноги и кинул Ходжену, которому пришлось поймать ее, чтобы не упасть.

— Забирай ее, пес! — веселье исчезло с лица командира. — И запомни эту ночь, когда я вычитаю ее цену из твоей доли! — дико добавил он. — Не думай, что ты можешь скулить и торговаться со мной, мальчишка! Я назначил сделку. И эта уродливая куча юбок — все, что ты получишь от меня сегодня вечером.

Ходжен внимательно смотрел на командира над склоненной головой Одессы. Она достаточно опомнилась, чтобы сопротивляться, ее руки скребли по рубашке Ходжена. Лицо мужчины пылало от ярости, но когда он встретился глазами с Элликом, то первым отвел взгляд.

— Глупая сука, — презрительно сказал он, и я уже подумала, что он толкнет Одессу обратно в толпу лурри. Но вместо этого он схватил ее одной рукой за горло и оттащил в сторону. Другие солдаты ненадолго затихли после упрека своего командира, но тут же последовали за ним, что-то выкрикивая, делая ставки и желая оказаться поближе.

Двалия так ничего и не сделала. Ее последователи топились вокруг, как овцы. Неужели втайне каждый из них радовался, что волки вытащили Одессу, а не его?

Не волки. Волки едят, когда голодны. Они не насилуют.

Прости. Наверное, я обидела Волка-Отца.

— Идем, — Шан потащила меня за заснеженный куст. — На ней не остановятся. Мы должны убежать.

— Но мы с собой ничего не взяли.

От другого костра донеслись короткие всплески криков. Мужчины смеялись над Одессой, вопя вместе с ней. Рука Шан на моем плече задрожала.