Мужик в этот момент запальчиво говорил:

– Вот ты мне, девка, скажи, за что я вам такие деньги плачу, коли не по моей вине дорога затянулась, а из-за распутицы. Ты мне скажи, почто…

Окончание речи застряло у купца в горле. Потому что выученица Цитадели посмотрела на него. И вроде не было в тяжелом взгляде синих глазищ ни гнева, ни злобы, ни недовольства, да только слова повисли у говорливого торговца на кончике языка и он едва ими не подавился. Осекся, словно под дых получил, и более за весь путь не проронил ни слова.

В общем, сто раз ратники Хранителей поблагодарили, когда время пришло с обозниками этими расставаться. Три дня и ехали всего, а казалось, будто полжизни. Еще и, как назло, что ни ночь, то упырь какой-нибудь вдоль всего торгового поезда скитается. Словом, допекли. И холодно, и сыро, и медленно, и Ходящие под стать – нудные, тошные да смердящие.

По чести говоря, когда плату приняли – от счастья души не чаяли. Тронулись дальше, налегке. И – чудо, право слово! – погода наладилась, дорога подсохла, и что ни ночь – тишина и благодать. Хоть бы волколак какой к кругу выполз – нет, тихо.

Еще через пару деньков Лесана поутру глаза продрала, а в лесу – солнышко, птицы заливаются, красота такая, что аж дух захватывает. Вроде и зелени еще нет – таяльник стоит, а тепло, как в конце весны. Девушка оделась, взяла котелок и пошла к ручью. Шла и радовалась – ни обоза, ни крикливого нудного купца, благодать…

Только за деревья шагнула – и от восхищения даже ахнула. Кругом, куда ни глянь, на проталинах подснежники. От такой красоты захватило дух. И как-то позабыла послушница, что девичьего в ней давно не осталось – волосы короткие, одета по-мужицки, говорит мало, жилистая, рослая, груди и той почти не видать под верхницей-то. Обо всем забыла.

В душе разом вскипело все девичье, что только могла пробудить весна. Лесана опустилась на колени и осторожно трогала жесткими пальцами нежные венчики, клонящиеся к холодной земле. Бывает же чудо такое!

И так она забылась, любовно поглаживая белые лепестки, что не услышала, как сквозь кусты ломится кто-то большой, сильный.

Отощавший медведь с выступающими под свалявшейся шерстью ребрами, ободранный и какой-то бесприютный – сам, поди, испугался, когда посередь бора нарвался на человека. Лесана знала, не тронь лесного хозяина – и он обойдет стороной. Но, разомлев от нежной красоты первоцветов и утратив за глупыми бабскими восторгами последний ум, она забыла обо всем, что знала и чему учили. Увидела здорового зверя, вспомнила первого своего оборотня, а про то, что ныне утро и Ходящие спят, забыла вовсе.