Я вдруг решила выйти на свет, объявить о присутствии Воплощения Богини, Возлюбленной Избранницы Эпоны. Выпрямилась в полный рост (примерно по плечи самкам-кентаврам) и шагнула во двор.
– Доброе утро, богиня!
– Эпона!
– Будь благословенна, возлюбленная Эпоны!
Я милостиво улыбнулась восторженным крикам, под которые как-то легче стерпеть нестерпимую красоту самок, принялась отвечать на приветствия, медленно направляясь к мужу.
Он встал передо мной, взглянул – в глазах сверкнуло особое интимное обожание. Поднес к губам руку, поцеловал сначала ладонь, потом местечко на запястье, где бьется пульс.
– Доброе утро, Риа. – От низкого тихого голоса дрожь пробирает. Или от губ. Или…
В любом случае вы понимаете. Дрожь пробирает. Не то чтобы я возражала.
– Доброе утро, любимый.
В ответ он шагнул еще ближе, легонько поцеловал меня в губы.
– Я утром по тебе скучала, – шепнула я.
– А я не хотел вылезать из
Я усмехнулась над подчеркнутым словом.
– Спасибо за присланный завтрак.
Он кратко кивнул:
– Знаю, ты вечно голодная.
– Вечно, – подтвердила я, вкладывая в это слово двойной смысл.
Он улыбнулся еще шире.
Услышав деликатный кашель, мы вспомнили, где находимся, огляделись, увидели, что весь двор за нами наблюдает с радостными понимающими улыбками на лицах. Мое собственное лицо начало разогреваться. Одна самка кентавра прокашлялась (снова), я на нее взглянула и уже не разогрелась, а воспламенилась.