Раздались радостные крики и смех явно здоровых девушек, не затронутых оспой. Я задумалась, не рановато ли мы изолировали людей от этого храма.

– С радостью встретим тебя нынче вечером, госпожа Риа. – Талия запрокинула голову, и я вдруг поняла, что глаза не видят ни меня, ничего другого. Молочные орбиты без зрачков – она слепая.

Успела лишь поспешно бросить: «До свидания!» – и вновь пришла в движение, на сей раз направляясь прямо на запад, где уже начинает садиться солнце.

Земля вокруг храма Муз не менее прекрасна, чем ее женщины. Горы на севере служат живописным фоном долине с цветущими лугами, орошаемыми журчащими ручьями. Я так увлеклась расстилавшимся подо мной пейзажем, что замок Ларагон возник внезапно перед изумленным взором.

Ярко пылают факелы на зубчатых стенах, во внутренних помещениях и в переднем дворе. Шныряют высокие крылатые фигуры, мечутся стаи черных птиц, сбрасывая куски тел в безобразную кучу на краю двора.

Я закрыла глаза и шепнула:

– Пожалуйста, не заставляй меня спускаться туда.

Наберись сил, Возлюбленная. Помни, я с тобой.

Лишь это прозвучало в ответ, но, к счастью, тело не остановилось над бойней, а стремительно влетело во внутреннее помещение башни, освещенное несметным количеством факелов, свечей, горящими топками каминов.

Эпона меня не подготовила. Я поняла, с чем столкнулась, только когда просочилась сквозь потолок.

Нуада в одиночестве восседает перед огнем в кресле в виде трона. Ненормально длинные пальцы цвета слоновой кости стискивают кубок с красной жидкостью. Будем надеяться, с добрым мерло, хотя у меня есть сомнения.

– Беспокоишься о предстоящей битве, Нуада? – проговорил мой мысленный голос.

Он не зашипел, не рванулся ко мне, как обычно. Вместо этого отхлебнул из кубка и через плечо улыбнулся.

– Мне нечего беспокоиться об этом, завтрашним вечером, женщина, ты станешь моей добычей. – На губах поблескивает густая красная жидкость из кубка.

– Хорошая мысль. У тебя остается одна ночь свободы. Можешь себя обманывать, если тебе от этого легче, – проговорила я самым обыденным тоном.

Он медленно поднялся, как развернувшаяся змея, повернулся на голос. Положил руку на высокую спинку кресла, держа в другой кубок.

– Я решил не убивать тебя. Лучше надолго оставлю в живых, чтобы ты доставляла мне наслаждение снова и снова.

– Вот как? – рассмеялась я, чувствуя дрожь в проявлявшемся теле. – Боюсь, мой муж-кентавр не одобрит твой маленький план.

– Муж? – прошипел теперь он. – Разорви узы, женщина. Ты будешь моей.