Секутор отбросил трость и, обхватив Шикель за шею, с напряженным пыхтением попытался вывернуть ей голову назад; на лбу пульсировали вздувшиеся вены. Зрелище было поистине странным: двое мужчин, один из которых велик и могуч, как бык, отчаянно пытаются одолеть хрупкую девочку. Мало-помалу практикам удалось оттянуть ее назад. Секутор кое-как оторвал ногу Шикель от пола, и Иней со страшным ревом из последних сил поднял худенькую фигурку в воздух и швырнул в стену.

Девочка с трудом поднялась с пола, сломанная рука безжизненно висела плетью. Где-то в сумраке зарычала Витари, и на голову Шикель, пролетев через комнату, со страшным грохотом обрушился один из тяжелых стульев наставника Давуста. В тот же миг три практика с яростными криками набросились на девочку, точно гончие на лису, и принялись избивать ее руками и ногами.

— Довольно! — резко остановил их Глокта. — У нас еще есть вопросы!

Он прошаркал мимо тяжело дышащих практиков и взглянул на затихшую изувеченную Шикель.

«Маленькая груда тряпья. Примерно такой я ее впервые и увидел. Как же тощая девчонка едва не одолела трех крепких тренированных практиков?»

Сломанная рука с вялыми окровавленными пальцами неподвижно лежала на ковре.

«Теперь можно с уверенностью сказать, что она не опасна».

В этот миг рука шевельнулась. Кость уползла под кожу, а затем с тошнотворным хрустом выпрямилась. Пальцы дернулись и, царапая пол, поползли к лодыжке Глокты.

— Да кто она такая? — изумился Секутор, глядя на восстановившуюся руку.

— Принесите цепи! — приказал Глокта, предусмотрительно отступая подальше от Шикель. — Немедленно!

Иней, пыхтя, притащил тяжелый мешок, в котором клацали две пары огромных оков из черного железа, толщиной со ствол молодого дерева и тяжелых, как наковальни, — их держали для самых могущественных, опасных узников. Одну пару он закрепил у Шикель на лодыжках, другую на запястьях; защелки со скрежетом надежно вошли в пазы.

Витари тем временем начала обматывать бездыханную девочку длинной гремящей цепью. Секутор, в свою очередь, удерживал тело в вертикальном положении и подтягивал цепь туже. Довершили дело — и вовремя! — два больших навесных замка. Едва их закрыли, Шикель вдруг ожила: забилась на полу, зарычала на Глокту, пытаясь вырваться из железных пут. Расквашенный нос обрел прежнюю форму, рана на щеке затянулась. Будто практики ее и пальцем не трогали.

«Выходит, Юлвей говорил правду».

Звеня цепями, девочка оскалила зубы и рванулась вперед, так что Глокте пришлось отступить подальше.

— Упорная тварь… — пробормотала Витари, отбрасывая ее сапогом к стене. — Чего не отнять, того не отнять.