Кто-то вдруг с силой обхватил Трясучку поперек живота – он аж крякнул – и потащил назад. Куртка с треском порвалась. Затем чья-то рука, протянувшаяся сзади, впилась пальцами в израненную сторону его лица и начала царапать ногтями мертвый глаз. Трясучка взревел, принялся брыкаться и извиваться, пытаясь разомкнуть прижатые к телу руки, но не преуспел. Выронил щит, после чего его стащили-таки с лошади, и он оказался в воде. Вырвался, перекатился, встал на колени.

Увидел рядом молоденького паренька в кожаной куртке, с упавшими на лицо мокрыми волосами. Тот таращился на какой-то предмет у себя в руке – плоский и блестящий, похожий на глаз. Эмаль, которая мгновением раньше украшала лицо Трясучки. Потом парнишка вскинул взгляд. Они уставились друг на друга. В следующий миг Трясучка, уловив рядом движение, нырнул в сторону. Мимо головы просвистел, всколыхнув ветром волосы, его собственный щит. Выпрямляясь, Трясучка замахнулся топором, рубанул нападавшего по ребрам. Брызнула кровь, солдат взвыл, скорчился, зашатался и с плеском рухнул в воду.

Мальчишка тем временем ринулся на Трясучку с ножом. Тот, кое-как извернувшись, успел поймать его за руку. Они сцепились и покатились по мелководью, рыча, царапаясь и отплевываясь от воды друг другу в лицо. Нож резанул Трясучке плечо, но он был гораздо больше и гораздо сильней и навалился, в конце концов, на мальчишку сверху. Пропустил рукоять топора сквозь кулак, взялся за обух. Мальчишка вцепился ему в запястье свободной рукой, но сил остановить Трясучку у него не было. Тот, стиснув зубы, выкручивая руку так и эдак, приставил все же лезвие к его горлу.

– Нет, – просипел мальчишка.

Говорить «нет» следовало до битвы… Трясучка надавил всем весом, постанывая от натуги. Глаза у паренька вытаращились, когда металл стал медленно врезаться в плоть. Затем вошел глубже, расширяя рану. Кровь брызнула струйками на руку Трясучки, на куртку, в воду. Течение понесло ее прочь. Парнишка разинул рот, подергался несколько мгновений и обмяк, уставившись в небо.

Трясучка, пошатываясь, поднялся на ноги. Лохмотья, оставшиеся от куртки, тяжелые от воды и крови, мешали двигаться, и он сорвал их с себя, прихватив заодно нечаянно часть волос на груди – так задубела рука, намертво сжимавшая щит. Огляделся, щурясь от беспощадного солнца. Кругом в искрящейся реке по-прежнему сражались пешие и конные. Трясучка нагнулся, выдернул топор из горла мальчишки. Оплетенная кожей рукоять легла в ладонь, как ключ в замок.

Затем он зашлепал по воде, высматривая новых врагов. Высматривая Меркатто.