– Ты мог бы и не делать этого, – прошипела она. – А просто уйти.

– Думал, простить может только мертвый, – сказал он, приближаясь и загоняя ее в угол.

– Предлагаю тебе шанс, Трясучка. На Севере никто не будет тебя преследовать.

– Да пусть попробуют… Только я, пожалуй, останусь тут еще ненадолго. Человек должен чего-то держаться, верно? У меня по-прежнему есть гордость.

– Срать на твою гордость! Ты торговал бы задницей в трущобах Талина, если бы не я! – Скорей всего, так оно и было бы. – Ты знал про риск. Но предпочел получить от меня деньги. – Это тоже правда. – Я не давала тебе обещаний и не нарушала их! – Вернее некуда. – Эта сука Эйдер не даст тебе ни гроша!

Спорить со всем сказанным было трудно, но отступать – поздно. К тому же удар топором по голове – последнее слово в каждом споре.

– Посмотрим. – Трясучка двинулся на нее, прикрывшись щитом. – Только дело не в деньгах. Дело… в мести. Думал, ты понимаешь.

– Срать на твою месть!

Она нашарила за спиной табурет и швырнула в него. Трясучка щитом отбросил его в сторону, через перила, но Монца вслед за этим атаковала. Он изловчился и подставил рукоять топора. Клинок скользнул по ней и зацепился о шляпку гвоздя. Острие закачалось в опасной близости от его целого глаза, когда Монца, чуть не уткнувшись в Трясучку, застыла на месте.

Она плюнула ему в лицо, заставив вздрогнуть, вывернула локоть и с силой ударила его в подбородок. Отвела меч для удара, но он успел рубануть первым. Она нырнула, топор треснул по перилам, отколов изрядный кусок. Трясучка подался в сторону, догадываясь, куда пойдет меч. Сталь вспорола рубаху и оставила жгучий порез на животе. Монца, потеряв равновесие, качнулась к нему. Трясучка с рычанием взмахнул щитом, вложив в удар всю свою ярость и силу. Щит угодил ей в лицо, она отлетела спиной к трубам, отозвавшимся глухим лязгом, и сползла по ним на пол. Меч выпал из руки.

Трясучка замер, уставившись на нее. Он слышал, как стучит кровь в ушах, чувствовал, как щекочут изуродованное лицо струйки пота. На горле Монцы дергалась жилка. На таком хрупком горле… Он мог бы шагнуть вперед и снести ей голову с той же легкостью, с какой раскалывают полено. Крепче стиснул рукоять топора при этой мысли. Монца застонала, сплюнула кровь, потрясла головой. Перекатилась на живот, начала подниматься на четвереньки. Перевела остекленевшие глаза на меч, потянулась к нему.

– Нет, нет. – Трясучка отпихнул его ногой в угол.

Она сморгнула, развернулась и медленно поползла за клинком, тяжело дыша, капая кровью из разбитого носа на пол. Трясучка двинулся следом и заговорил. Зачем – неизвестно. Девять Смертей сказал ему однажды: «Хочешь убить – убей, не болтай об этом». Совет был хорош, и он всегда старался ему следовать. Мог бы раздавить ее, как жука, но… Трясучка и сам не знал, для чего говорит. Чтобы продлить миг или оттянуть его. И все равно говорил.