Еще один скрип, и Бек растопырил пятерню на шершавом дереве, едва его касаясь из опасения, что предательски заноют ржавые петли. Другой рукой он стискивал горячую рукоять меча. Узкая полоска света бликовала на ярком лезвии, остальное поблескивало в пыльной темноте. Надо драться. Непременно надо, если он хочет снова увидеть мать, братьев, свой хутор. Это единственное, чего он сейчас до боли желал.

Снова скрипнуло. Бек прерывисто, но глубоко вдохнул. А время все тянулось, тянулось. Да сколько можно вот так пробираться, целую вечность?

Опять скрип-скрип. Ну, была не была. Бек с пронзительным воплем распахнул дверь и бросился, но при этом очень некстати запнулся о порожек шкафа и безудержно полетел вперед. Теперь все. Или-или.

Солдат Союза стоял в густой тени. Бек в бешеном броске ощутил, как упирается острие меча во вражье тело, а потом гарда в руку. Меч вонзился в южанина на всю длину. Бек и солдат Союза, утробно урча, столкнулись, и тут что-то мощно огрело Бека по макушке. Низкая балка. Он грянулся на спину, а южанин всем весом упал на него, шумно выдохнув и намертво сжимая рукоять всаженного меча. Бек увидел над собой искаженное лицо с выпученными глазами. Только это был совсем не солдат Союза. Это был Рефт. Рефт сделал прерывистый, сиплый вдох и кашлянул Беку в лицо. Кровью.

Бек, натужно скуля, завозился, забрыкался, спихнул с себя враз отяжелевшее тело и встал на колени.

Рефт лежал на боку. Рука скребла пол, глаз шало косил на Бека. Он пытался что-то сказать, но вместо слов выходило бульканье. Кровь пузырилась изо рта и из носа, растекалась лужей по половицам. Черная в тени, багровая там, где падали лучики света.

Бек бережно положил ему на плечо руку, трепетно назвал шепотом по имени, да что толку. Другой рукой, скользкой от крови, Рефт сжимал рукоять своего меча. Тоже скользкую. Вытаскивать из тела лезвие оказалось куда сложней, чем всаживать. Оно вышло с легким чмоком, как раз когда Бек снова назвал Рефта по имени. Не вслух, а так. Вслух как-то не получалось. Пальцы у Рефта онемели; бессмысленные, отуманенные смертью глаза широко открылись, губы и шею залила краснота. Бек зачем-то тыльной стороной ладони провел по его рту, как будто так не ясно, что это кровь. Кровь на всем. В том числе и на Беке. Он весь как есть ею пропитался. Весь красный. Когда он поднимался, к горлу внезапно подкатил ком тошноты. Глаза Рефта по-прежнему смотрели на Бека. Нетвердой походкой он побрел к лестнице, острием меча оставляя на штукатурке розоватый желобок.

Внизу никого не было. Шум сражения если и доносился, то откуда-то издалека, с улицы. Безумные крики, стук и гомон. А еще попахивало гарью, от которой першило в носу и горле. Во рту стоял вкус крови. Крови, металла и сырого мяса. Все парни были мертвы. Возле лестницы вниз лицом лежал Стоддер, руку протянув в сторону ступеней. Затылок у него был раскроен, курчавились в запекшейся крови волосы. Кольвинг в заскорузлой багровой рубахе лежал у стены, чинно сложив руки на животе. Брейт представлял собой бесформенную груду тряпья в углу. Бедняга никогда еще не смотрелся так неприглядно и запущенно. Просто груда ветоши, и все.