Фелнигг отпрянул, челюсть у него отпала.

– Что?! Так то был ваш слуга?! Боже. Именем… Прошу вас, умоляю, примите мои извинения!

– Ты что, кого-то там отхлестал? – спросил пьяный голос.

– И не только в карты? – брякнул другой под разрозненные смешки.

– Ай-ай-ай, нехорошо как вышло, – частил Фелнигг. – Ой, простите. Мне нет оправдания. Я так торопился с этим приказом от лорд-маршала, такая спешка. Понимаю, понимаю, это не повод…

Он схватил Горста за рукав, придвинулся, обдавая запахом спиртного.

– Вы должны понять, ни за что – слышите, ни-за-что! Ох, если б я знал, что это ваш слуга… да разве бы я на что-нибудь подобное посягнул!

«Но ты это сделал, ты, бурдюк дерьма без подбородка, и теперь за это заплатишь. Воздаяния не миновать, и оно свершится сейчас. Должно, по крайней мере. Сейчас. Определенно, положительно, черт возьми, сию же минуту, секунду».

– Я должен просить…

– Нет, это я вас должен просить. Прошу вас, выпейте со мной! – Фелнигг втискивал в руку Горста бокал, неряшливо лил вино, обливая пальцы. – Внимание все! За здоровье полковника Горста, последнего героя армии его величества!

Офицеры с радушным гвалтом повскакали с мест, браво вздымали бокалы, один в безудержности чувств грохнул кулаком по столу так, что задребезжала посуда. Горст поймал себя на том, что пригубляет из бокала. И улыбается. Хуже того, делает это не через силу, а даже в охотку. Лесть и низкопоклонство ему приятны.

«Я сегодня в клочья рубил людей, которые не сделали мне ничего дурного. Полтора десятка, ни больше, ни меньше. И вот я стою здесь с человеком, который отхлестал моего единственного друга. Какие ужасы мне накликать на его голову? Почему я стою с улыбкой, хлебаю это дешевое пойло, выслушиваю поздравления этого сборища незнакомцев? Что я скажу Унгеру? Что ему не надо беспокоиться о боли и унижении? Что они не в счет, потому что его истязатель тепло отозвался о моей убийственной выходке? Последний герой короля… Ох, как хочется все это вытошнить». В эту минуту он поймал себя на том, что по-прежнему сжимает побелевшим кулаком клинок в ножнах. Попытка скрыть его за ногой ничем не увенчалась. «Я хочу выблевать собственную печень».

– Безусловно, рассказ Фелнигга занимателен и даже берет за душу, – лениво говорил картежник, тасуя колоду. – Из всего, что за сегодня слышал, я б это дельце по храбрости вторым поставил.

– А первым что? Только чур: обед рационом его величества не в счет, – глумливо спросил кто-то, вызвав среди собутыльников пьяный смех.

– Я вообще-то о дочери лорд-маршала. Лично я героям предпочитаю героинь, они выгоднее смотрятся на портретах.