Опять раненые, толкущиеся у южных ворот городка – порубленные и обожженные; в пятнах не только крови, но и сажи. А звуки те же самые, что и на Героях. И не только на них, а повсеместно. И всегда. Горст скрежетнул зубами. Помогите им или прикончите их – только кто-нибудь, пожалуйста, положите конец этому проклятому блеянью.

Финри соскочила с лошади и торопилась к городским воротам. Горст не без труда последовал за ней – голова как чугунный колокол, лицо горит, – и нагнал ее как раз в воротах. Солнце словно исчезло с неба, ну да бог с ним. Удушающий сумрак царил в Осрунге. Среди деревянных строений бесновался огонь. Пламя вздымалось, и от него испарялась во рту слюна, пот стягивал лицо высохшей коркой, мерцал воздух.

Вон выпотрошенный дом – одной стены нет, половицы торчат в воздухе, окна таращатся в никуда.

Вот она, война. Очищенная от мишуры. Без надраенных пуговиц и блях, бравурных оркестров, бойких салютов. Без сжатых челюстей и ягодиц. Без речей, горнов и возвышенно-надменных идеалов. Вот она, раздетая донага.

Впереди кто-то склонился над человеком – помогает? Чутко обернулся – чумазая физиономия. Нет, не помогает. Пытается снять с него башмаки. С приближением Горста мародер вздрогнул и метнулся куда-то в сумрак. Горст посмотрел на оставленного им солдата, на бледное пятно голой ступни на фоне грязи.

«О цвет нашей мужественности! О храбрые юноши! Прошу, не посылайте их более на войну, во всяком случае, до следующего приступа вашей кровавой похоти».

– Где нам искать? – прокашлял он.

Финри смотрела на него дикими глазами – волосы спутаны, под носом сажа. И все равно по-прежнему красивая. Нет-нет, еще более!

– Вон там, у моста! Он должен был идти впереди!

«Какое благородство. Какой героизм. Веди меня, любовь моя! К мосту так к мосту!»

Они шли под тлеющими деревьями; горящие листья сыпались вокруг, как конфетти.

«Пойте! Все пойте о счастливой паре!» Из сумрака то и дело доносились приглушенные оклики. Люди искали – кто помощь, кто тех, кому помочь или кого пограбить. Мимо шаркали смутные фигуры, то облокотившиеся одна на другую, то несущие носилки; озабоченно оглядывались, словно что-то обронили или забыли; копались руками в пепелищах. Как здесь можно разыскать человека? Да еще одного-единственного. И при этом целого-невредимого.

Тела были всюду. Части тел. Куски мяса. Кто-нибудь, соскребите их и отправьте в золоченых гробах обратно в Адую, чтобы король встречал их, вытянувшись во фрунт, а королева заливалась слезами. И чтобы народ рвал на себе волосы, думая между делом, что там на ужин, стоит ли обзавестись новыми башмаками или еще какой ерундой.