– Отходим к лесу! – выкрикнул команду Лютополк.

– Стой, нельзя! – истошно заорал Еж, но войско привыкло подчиняться зычному голосу своего воеводы.

Ветераны начали медленное движение к лесу и тут же дорого заплатили за это: приподняв щиты для движения, воины открыли ноги, что тут же обернулось еще сотней раненых, катавшихся по земле со стрелами в ногах.

– Стоять! Держать строй! – снова рявкнул Лютополк.

Вот же ситуация – хуже не придумаешь! Стоишь – убивают, пытаешься двигаться – убивают еще быстрее. Воевода смотрел своим единственным целым глазом на то, как редеют ряды его воинства. Он всегда был смекалист и инициативен, но сейчас решительно не знал, что можно сделать. Мелькнула надежда на то, что у врагов закончатся стрелы, но по зрелом размышлении выходило, что это первый бой кешика и уж чего-чего, а стрел они с собой запасли немало. Скорее всего, где-то вне досягаемости противника стоят несколько телег со стрелами, и всадники, опустошившие свои колчаны, просто скачут к ним и пополняют боезапас. А если это так, стрелы у врага не закончатся. Вернее, его ребята закончатся быстрее.

Лютополк взвыл от бессилия и ярости. Всадники продолжали свою скачку смерти, собирая богатую жатву. Несмотря на все усилия, вражеские стрелы неизменно находили уязвимые места. Вот еще один ратник рухнул, слева щитоносец взмахнул руками и упал как подкошенный, из глазницы шлема торчало оперение стрелы. Ненависть буквально разрывала Лютополка изнутри: эти чудовища убивали его соратников, они вредили его стае! Воевода зарычал и снова взвыл – уже нечеловечески. Какое-то мгновение он даже не понимал, что произошло, почему-то вместо рук и ног он увидел черные лапы; да и само зрение изменилось, стало куда острее в той точке, куда он глядел, но чуть размытое по краям. Вокруг он видел только испуганные лица своих ребят. Удивительно: его, стоящего на четырех лапах, лицо (или морда?) находилось на уровне их лиц, а это значило, что он теперь размером с лошадь. Им было отчего испугаться, но зато он уже знал, что делать.

Волк-оборотень совершил огромный прыжок, разом перескочив строй своих воинов, кто-то, испугавшись, сделал выпад копьем, пытаясь его достать, но четвероногий легко уклонился. Взвыв, он кинулся прямо на всадников, разбивая их строй и внося сумятицу. Степняки его не боялись, хотя вид он наверняка имел ужасающий, но вот лошади… Лошади кочевников заметались в первобытном ужасе: никакая выучка, никакая дрессировка не смогли перебить страх, который испытывали животные перед воем оборотня. Это ведь не просто страшные звуки, отнюдь, в этом вое и очень сильная волшба, сродни внушению котов-баюнов, но куда сильнее. Оборотники не могли вторгаться в чей-то разум или передавать свои мысли на расстоянии. Все, что они могли, это внушать ужас. И если смелые и решительные люди еще как-то противостояли этому, то более простые животные неизменно становились жертвами. «Ты жертва! Идет хищник, идет тебя убить!» – вот что ощущали звери от этого воя, и никакое другое ощущение в их головах появиться не могло. Кони ржали и несли своих седоков прочь.