– Нет, это не смертность, – возражаю я. – Хотя это и очень смертное чувство.

Это печаль?

– Да, своего рода печаль, – соглашаюсь я. – Она называется одиночеством.

Повисает долгое молчание. Маут молчит так долго, что я даже думаю, что он меня оставил. А потом я чувствую, что земля подо мной двигается. Это корни дерева – они поднимаются из земли наружу, оплетая меня так, что получается удобное сиденье. Вокруг вьются зеленые лозы, на них распускаются огромные цветы.

Ты не одинок, Бану аль-Маут. Я ведь здесь. С тобой.

Ко мне приближается призрак женщины, встревоженный и нетерпеливый. Я хорошо знаю ее – это Истаявшая. Она ищет, постоянно ищет.

– Здравствуй, Младший, – руки ее скользят по моему лицу. – Ты не видел мою любимую малышку?

– Не видел, – отвечаю я, но хочу уделить ей больше внимания, утешить ее. – Но я обязательно поищу. Как ее зовут?

– Ее зовут Любимая малышка.

Я киваю, совершенно не чувствуя раздражения, которое она раньше у меня вызывала.

– Любимая малышка, – повторяю я. – А как твое имя?

– Мое имя, – шепчет она. – Мое имя? Малышка называла меня мамой. Но у меня было и другое имя. – Я чувствую ее тревогу и хочу успокоить. Пытаюсь проникнуть в ее воспоминания, но не могу. Она окружила свою память крепкой стеной. Когда Истаявшая склоняет голову, ее профиль вызывает у меня очень глубокое, сильное чувство. Кого-то она мне невероятно напоминает… кого-то, кого я знал всегда.

– Каринна, – она присаживается рядом со мной. – Так меня звали. Прежде чем стать мамой, я была Каринной.

Каринна. Я узнаю это имя, хотя не сразу понимаю, откуда оно мне знакомо. Каринной звали мою бабушку. Жену Квина.

Но этого не может быть…

Я открываю рот, чтобы задать ей другие вопросы, но тут она резко поворачивает голову, как будто что-то услышав. Истаявшая мгновенно взвивается в воздух, исчезая среди деревьев. Что-то испугало ее.

Я прикасаюсь мыслью к границе, проверяя ее на прочность. Но стена крепка. Возле нее нет призраков.