Я вспоминаю лицо собственной матери за несколько секунд до ее смерти. «Крепись, девочка моя», – были ее последние слова.

Будь проклят этот мир за то, что он делает с матерями! За то, что он делает с дочерьми… Будь проклят этот мир за то, что силу в нем мы можем обрести только через страдание и утраты. За то, что наши сердца снова и снова вырывают у нас из груди. Будь проклят этот мир, который вынуждает нас выживать!

Я наконец поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с книжницей. Все это время она смотрела на меня. Мы обе молчим. Но в этот миг она видит мое сердце – а я вижу ее сердце.

– Ну, что ты решила? – Лайя из Серры протягивает мне руку.

И я пожимаю ее.

58: Ловец Душ

58: Ловец Душ

Обычно призрак не сразу начинает говорить о своем страдании. На это требуется несколько дней, а то и месяцев. Он тяжело переживает свою боль, каждое воспоминание, испытывает приступы гнева и тоски, но самое первое, что он чувствует при попадании сюда – это страх.

Большинство призраков покидает Земли Ожидания довольно быстро. Но в некоторых случаях, когда преступления умершего слишком велики, Маут не отпускает его, пока тот полностью не раскается во всех причиненных им страданиях, не прочувствует эту боль на себе.

Так обстоит дело с призраком Маркуса Фаррара.

Рядом с ним постоянно пребывает его брат, безмолвный и терпеливый. Последние три месяца Зак провел, прикованный к своему живому брату-близнецу, и у него было достаточно времени, чтобы раскаяться за свои грехи. Теперь он просто ждет, когда его брат будет готов к отправке.

Наконец настает день, когда Маут решает, что Маркус уже достаточно страдал здесь. Близнецы тихо приближаются ко мне, подходят с двух сторон. Я заглядываю в них и не вижу ни гнева, ни боли, ни одиночества. Они пусты и готовы к отправке.

Я веду этих призраков к реке и останавливаюсь, чтобы заглянуть к ним в души. Я бесстрастно перебираю их воспоминания и нахожу то, что нужно – счастливый день, когда они, двое детей, лазали по крышам в Силасе, еще до отправки в Блэклиф. Отец тогда подарил им воздушного змея, и они учились его запускать. Ветер был хороший, и змей взлетал высоко в небеса.

Я посылаю братьям это воспоминание, чтобы они спокойно вошли в реку и больше не тревожили меня. Я забираю их темноту – ту, которую взрастил в них Блэклиф, – и Маут поглощает ее. Куда она девается потом, я не знаю. Подозреваю, что эта тьма имеет какое-то отношение к черным водам моря, которые я видел, когда говорил с Маутом, и к чудовищам, населяющим это море.

Когда я снова смотрю на близнецов, я вижу двоих детей, незапятнанных миром. Крепко держась за руки, малыши вступают в воду одновременно.