Самар Дэв ещё некоторое время разглядывала великана, пока наконец её взгляд не остановился на покрытом татуировкой лице. Воин смотрел на запад с холодным, непроницаемым выражением. Она отвернулась, чтобы вновь проверить удила вьючных лошадей, затем сама запрыгнула в седло. Поставив носки сапог в стремена, она собрала поводья.
– Машины, – проговорила она, – которые не нуждаются ни в воде, ни в питье, не устают и не могут охрометь… только вообрази свободу такого мира, Карса Орлонг.
Тоблакай взглянул на неё глазами варвара – подозрительно, но с некоторой животной хитрецой.
– Люди смогут добраться куда угодно. Какая уж свобода в уменьшившемся мире, ведьма?
– Ты не понимаешь…
– Шум этого города – оскорбление самой идее мира, – заявил Карса Орлонг. – Сейчас мы его покинем.
Самар Дэв оглянулась на дворцовые ворота, которые перекрыли три десятка солдат. Все они нервничали и держали оружие наготове.
– Похоже, фалах'д решил отказаться от формального прощания. Ну и ладно.
Поскольку впереди ехал Тоблакай, город они пересекли быстро и беспрепятственно – и оказались у западных ворот ещё до того, как пробил десятый утренний колокол. Поначалу Самар Дэв беспокоило внимание, которое обращали на них все без исключения горожане на улицах и в окнах соседних домов, но когда спутники проскакали мимо безмолвных стражников на воротах, она уже оценила все прелести дурной славы, даже одарила солдат широкой улыбкой и помахала рукой на прощание.
Дорога, на которую они выехали, была отнюдь не из тех удивительных достижений малазанских инженеров, что соединяли самые крупные города, поскольку путники собирались ехать… в никуда. На запад, в Ягг-одан, где древние равнины отторгали крестьянский плуг в легендарном сговоре земли, дождя и духов ветра, где прижились лишь местные дикие травы, готовые задушить все сельскохозяйственные культуры, превратить их в почерневшую солому, которую первый же порыв ветра унесёт в небо. Такую землю можно было приручить на поколение-другое, но в конце концов одан всегда брал своё, вновь превращался в дикую пустошь, пригодную лишь для бхедеринов, чернохвостых зайцев да антилоп.
Так они и будут скакать на запад шесть или семь дней. Затем достигнут давно высохшего русла реки, которое изгибается к северо-западу, ограждённое сглаженными веками паводков берегами, что поросли ныне полынью, кактусами и серыми дубами. На горизонте закат загородят тёмные холмы, которые древнейшие карты называли священным местом племени, вымершего так давно, что даже имя его уже ничего не значило.