Может, у капитана есть бутылочка чего-нибудь толкового. Может, если я её окликну, поговорю с ней очень вежливо, очень мило, очень разумно и рассудительно, может, тогда они меня развяжут. Я даже Урба не убью. Обещаю. Забирай его, капитан. Вот только это и скажу. А она будет сомневаться – я бы сомневалась – а потом кивнёт (вот дура!) и перережет верёвки. И даст мне бутылку, и я её выпью. Выпью, и все тогда скажут: «Ну, вроде как всё хорошо! Вот она и в норме».
И вот тогда я ему в горло и вцеплюсь. Зубами. Нет, они же шатаются, зубами нельзя. Нож найду, вот что нужно сделать. Или меч. Можно бутылку обменять на меч. Наоборот ведь получилось, верно? Полбутылки. А вторую половину я выпью. Полбутылки – полмеча. Нож. Полбутылки за нож. Который я всажу ему в глотку, а потом поменяю обратно на вторую половину бутылки. Если поторопиться, всё получится. И тогда у меня будет и нож, и целая бутылка.
И вот тогда я ему в горло и вцеплюсь. Зубами. Нет, они же шатаются, зубами нельзя. Нож найду, вот что нужно сделать. Или меч. Можно бутылку обменять на меч. Наоборот ведь получилось, верно? Полбутылки. А вторую половину я выпью. Полбутылки – полмеча. Нож. Полбутылки за нож. Который я всажу ему в глотку, а потом поменяю обратно на вторую половину бутылки. Если поторопиться, всё получится. И тогда у меня будет и нож, и целая бутылка.
Но сначала нужно, чтобы она меня развязала. По справедливости.
Но сначала нужно, чтобы она меня развязала. По справедливости.
Я же в норме, все это видят. Спокойная такая, задумчивая…
Я же в норме, все это видят. Спокойная такая, задумчивая…
– Сержант?
– Чего тебе, Урб?
– Думаю, ты всё ещё хочешь меня убить.
– Почему ты так говоришь?
– Потому что ты рычишь и зубами скрежещешь, наверное.
Это не я. Наверняка.
Это не я. Наверняка.
Вот, значит, почему у меня так зубы болят. Я их сама и расшатала. О, боги, мне такое снилось когда-то, все зубы выпадают. Этот ублюдок меня ударил. Такой же, как этот расстрига, который исчез. Как бишь его звали?
Вот, значит, почему у меня так зубы болят. Я их сама и расшатала. О, боги, мне такое снилось когда-то, все зубы выпадают. Этот ублюдок меня ударил. Такой же, как этот расстрига, который исчез. Как бишь его звали?
Смекалка поуютней устроилась в мягкой ямке, которую её внушительный вес выдавил в песке.
– Здорово было бы, – сказала она.
Подёнка надула губы, затем поправила нос, сломанный уже столько раз, что она сама сбилась со счёта. При этом хрящи издавали хруст, который она находила до странности приятным.