Но сперва Паран поднял руку:

– Восток – насколько всё плохо?

– Должно было быть намного, намного хуже, – ответила Рита Буд. – Там творится полная неразбериха, но ничего не распространяется, если вы понимаете, о чём я.

– Хорошо. Хорошо.

О, Худ. Ты всё-таки не шутил?

Боги, что я пообещал…

Ночью на востоке бушевала неслышная огненная буря. Кулак Кенеб стоял рядом с адъюнктом, дрожа под плащом несмотря на то, что ветер был сухой и жаркий; Нихил и Бездна держались в нескольких шагах от них. Кенеб не мог уразуметь, что происходило на восточном горизонте, ни тогда, ни сейчас. Падение зелёных пылающих солнц, затем бушующая гроза. И временно охватившая всех болезненная уверенность, что от того, что надвигается на них, невозможно спастись, невозможно сбежать, невозможно выжить.

Подобные мысли, как ни странно, успокоили Кенеба. Если понимаешь, что бороться бессмысленно, то всё напряжение отпускает. Только сейчас малазанец понял, что, возможно, не стоило так цепляться за все эти переживания. В конце концов, смерти не избежать, ведь так? От смерти не спастись – так есть ли смысл рваться прочь, хвататься за соломинку в обречённой попытке избежать неизбежного?

Но такие раздумья несли лишь временное утешение. Смерть знала своё дело – она притаилась в жизни, в живущих, в том, что имело смысл. Деяния, желания, намерения, страхи, дары радости и горький вкус поражения – мы все должны принять участие в этом пиршестве.

Пока не настанет время уходить.

В небе дрожали звёзды – и плыли на север длинные облака. Кенеб подумал, что тучи принесут снег. Но вот я стою здесь, вспотев от жары, и мой пот холодеет не от ветра, не от ночной прохлады, а от усталости. Бездна говорила что-то об этом ветре, о воле, направляющей его. Выходит, ветер не просто так появился. Значит, нами вновь играет бог.