Он ещё раз посмотрел на неё, затем развернулся и неспешно покинул тронный зал.

Кулат суетливо ползал возле разбитой книги.

– Она уничтожена! – с ужасом пробормотал он.

Фелисин кивнула.

– Полностью.

И улыбнулась собственной шутке.

– Думаю, тысячи четыре, – сказала Кулак Рита Буд.

Армия мятежников расположилась вдоль гребня холма. Всадники, копейщики, лучники – никто не держал оружие наготове.

Круглые щиты оставались на спинах, колчаны были застёгнуты, луки без тетивы приторочены к сёдлам. Двое всадников отделились от строя и спускались вниз по склону к Парану и его офицерам.

– Что скажете, Первый Кулак? – спросил Хурлокель. – Похоже, они сдаются.

Паран кивнул.

Мужчины добрались до основания холма и подъехали, остановившись в четырёх шагах от авангарда войска.

– Я – Маток, – сказал стоявший слева. – Ранее из Воинства Апокалипсиса Ша'ик.

– А теперь? – спросил Паран.

Тот пожал плечами:

– Мы жили в пустыне Рараку, пустыня стала морем. Мы сражались как повстанцы, но восстание окончено. Мы верили. Мы больше не верим. – Он оголил саблю и воткнул её в землю. – Поступай с нами как знаешь.

Паран откинулся назад в седле. Он медленно вздохнул и неспешно выдохнул.

– Маток, – сказал он, – ты и твои воины вольны идти куда пожелаете. Я – Первый Кулак Ганос Паран, и я освобождаю вас. Как ты сказал, война окончена, а я из тех, кого не интересуют ни репарации, ни наказание. Нет пользы в том, чтобы отвечать зверствами на учинённые зверства.

Седой воин, сопровождавший Матока, перекинул ногу через шею лошади и соскользнул на землю. Приземлившись, он поморщился и потёр спину, затем, прихрамывая, пошёл за саблей командира. Подобрав оружие, он обтёр пыль с лезвия и рукояти, затем подал саблю Матоку.