По правому борту он увидел множество айсбергов, отделившихся от белой лини горизонта. От стены льда, дошло до него. По левому борту возвышалась изъеденная ветрами береговая линия с шатающимися дубами, земляничными деревьями и кое-где проглядывающими клочками белых сосен, чьи высокие верхушки качались взад-вперёд при каждом диком порыве ветра.
Между флотом и берегом торчали над волнами головы тюленей. Все каменистые берега также были усыпаны этими животными.
– Флакон, – прохрипел Скрипач, всё ещё не в силах поднять голову, – скажи мне, что есть хорошие новости.
– Мы миновали Врата, сержант. Тут сурово. Кажется, море справа от флота усеяно плывущими к нам айсбергами, но они не так уж и близко, думаю, мы успеем их миновать. Сейчас, кажется, уже весь флот по эту сторону. Боги, эти изморские катамараны выглядят так, будто были для этого рождены. Вот везучие ублюдки. В любом случае, ходят слухи, что в этом мире мы пробудем не долго. Сержант?
Но сапёр уже отползал к люку.
– Сержант?
– Я же просил «хорошие» новости, Флакон. Например, что мы вот-вот рухнем с края мира. Что-то в этом духе.
– Ох. Ладно, – ответил чародей, пока его собеседник полз по палубе, – здесь есть тюлени!
В ночь, когда далеко на севере бушевала зелёная буря, четыре малазанских дромона вошли в гавань города Малаза. Флаги на их мачтах указывали на то, что они были частью джакатанского флота, чьей задачей было патрулирование морей на запад от острова Малаз, к острову Гени и Рогу материка. Пару месяцев назад произошли стычки с неизвестным флотом, но вторгавшихся врагов отбросили, хоть и понеся некоторые потери. В полном составе джакатанский флот включал в себя двадцать семь дромонов и шестнадцать кораблей снабжения. Ходили слухи, что за все стычки с чужестранными варварами было потеряно одиннадцать дромонов, хотя Банашар, услышав всё это, предположил, что число это или сильно завышено, или, в соответствии с политикой минимизации имперских потерь, наоборот – занижено. По правде говоря, он уже ни во что не верил, откуда бы ни приходили сведения.
У Купа было не продохнуть – многие жители входили и выходили, вновь и вновь выскакивая на улицу, чтобы поглазеть на северное ночное небо, где от ночи ничего не осталось, после чего вновь возвращались и уговаривали других сходить и посмотреть. И так снова и снова.
Банашар отнёсся к этой суете равнодушно, люди напоминали ему собак, мечущихся от хозяина к дому и обратно. Воистину бесконечный и бездумный процесс.