– Так что за история этого Вруна?

– Я тебе только что её рассказал.

– А что на счёт тисте анди, Смелый Зуб? Их тут поубивают…

– Не думаю. Видишь самого высокого, с длинными белыми волосами? Его зовут Нимандр Голит. А вот та красавица рядом с ним – Фэйд, его первая дочь. Все они родные или двоюродные братья и сёстры, но главный среди них – Нимандр, он самый старший. Нимандр говорит, что он первенец Сына.

– Кого?

– Сына Тьмы, Банашар. Знаешь кто это? Аномандр Рейк. Посмотри на них. Они все от крови Рейка – его правнуки, все кроме Нимандра, отца многих из них, но не всех. Так вот, может, кто-то и ненавидит чужестранцев, но ты правда думаешь, что кто-то окажется настолько глуп, что полезет на потомков Аномандра Рейка?

Банашар медленно повернулся и уставился на тисте анди. Медленно моргнул и покачал головой.

– Только если они самоубийцы.

– Именно, ты у нас в этом спец, не так ли?

– Так, но если Аномадр Рейк отец Нимандра, то кто его мать?

– Так значит, ты ещё не окончательно ослеп. Ты же видишь, не так ли? У многих из них разные матери. И у одной – мать явно не тисте анди, не так ли? Посмотри-ка на Фэйд…

– Я вижу только её затылок.

– Какая разница. Я посмотрел на неё и задал тот же вопрос, что и ты секунду назад.

– Какой?

– «Кем была твоя мать?»

– Моя?

– И она улыбнулась, от чего я чуть не умер, Банашар. Я серьёзно. Чуть не умер. У меня сосуды в голове полопались, я равновесие потерял. И чуть не умер. Так или иначе, она сказала мне её имя, и имя это было совсем не такое, как принято у тисте анди. И судя по её виду, я бы сказал, что она наполовину человек, но, с другой стороны, разве можно быть точно уверенным в таких вещах? Да нет.

– Так как её звали?

– Госпожа Зависть, которая знала Аномандра Рейка лично и отомстила ему, взяв его сына в любовники. Грязное дело, верно? Но если она хоть капельку похожа на Фэйд, если у неё такая же улыбка, то, что ж, «зависть» – это единственное слово для всех других женщин в мире. Боги милостивые… эй, Банашар, что случилось? Похоже, тебе резко стало плохо. Эль не так уж и скверен, уж точно ни в какое сравнение не идёт с тем пойлом, что было вчера. Слушай, если ты собираешься навалять в тарелку на столе, то учти, что тарелки на столе нет. А доски тут погнутые и потому всё, что ты выльешь на них – стечёт мне на ноги и очень меня расстроит, Худа Ради, мужик, выдыхай!